Июль 2010 года

ПОЛЕТ НА «РУССКОМ»

С тех пор прошло более 120 лет. 7 августа 1887 года весь научный мир с волнением ожидал полного затмения Солнца. И что особенно важно, видеть его можно было на обширном пространстве суши, от Германии до восточных берегов России.

ТЕЛЕГРАММА ИЗ ПЕТЕРБУРГА

В небольшом имении великого русского химика Дмитрия Ивановича Менделеева Боблове, в 18 верстах от Клина (Московской губернии), где он отдыхал и проводил сельскохозяйственные опыты, тоже готовились в «домашних» условиях наблюдать редкое небесное явление. Когда до наступления затмения оставалось немногим более недели, из Петербурга в Боблово пришла телеграмма.

В ней Императорское Русское техническое общество извещало ученого о том, что в Твери будет снаряжен воздушный шар. Совет Общества, говорилось в телеграмме, считает своим долгом заявить об этом, чтобы он, Менделеев, в случае желания «мог лично воспользоваться поднятием шара для научных наблюдений».

Пристрастие Менделеева к воздухоплаванию, его труды в этой области были широко известны. Разумеется, Дмитрий Иванович охотно дал согласие на участие в полете. В Клин спешно был направлен воздушный шар «Русский» под командованием опытного аэронавта, поручика (будущего генерала) Александра Кованько.

Намеченный полет с участием Менделеева получил широкую огласку и вызвал большой интерес. В поездах, уходивших 6 августа из Москвы, трудно было найти свободное место.

НАРОДНЫЕ ПРОВОДЫ

Утро выдалось пасмурным, накрапывал дождь. На пустыре между линией железной дороги и станцией покачивался желтоватый шар. Рядом громоздились баки газодобывающей установки, вырабатывавшей водород для аэростата. Возле нее орудовали солдаты в прожженных кислотой рубахах.

Несмотря на столь ранний час, вокруг шара уже образовалось многолюдное кольцо любопытных. Далее стояли сотни помещичьих и купеческих экипажей, столики с дымящими самоварами.

«Ждали Менделеева, — рассказывал писатель Владимир Гиляровский. — В 6 часов 25 минут раздались аплодисменты, и из толпы к шару вышел высокого роста, немного сутулый, с лежащими по плечам волосами с проседью и длинной бородой человек. Это был профессор».

Минута солнечного затмения приближалась. Наступила пора подниматься в воздух. Поручик Кованько уже был в корзине. Туда же с трудом, неумело стал залезать и Менделеев в коричневом пальто и охотничьих сапогах. «В первый раз я входил в корзину шара, — вспоминал Дмитрий Иванович, — хотя, правда, однажды поднимался в Париже на привязном аэростате».

Но, увы, воздушный шар отказывался лететь. После дождя он, намокнув, отяжелел, и его подъемной силы оказалось уже недостаточно для подъема двух человек.

ПОВИСНУВ НАД БЕЗДНОЙ

Дальнейшие события разыгрались в считанные секунды. Все вдруг увидели, как Менделеев что-то сказал Кованько, как тот выпрыгнул из корзины, и шар медленно, слишком медленно пошел вверх.

За борт полетел табурет и доска, служившая столиком. Опустившись на дно корзины, Менделеев обеими руками начал выкидывать песок, балласт. Это было нелегко. Песок отсырел и превратился в плотный комок. А следовало торопиться, чтобы не опоздать: полные затмения Солнца, как известно, длятся всего несколько минут.

Неожиданный полет Менделеева в одиночку, исчезновение шара в облаках и вдруг нахлынувший мрак, по словам Гиляровского, «удручающе подействовало на всех». Тревога еще более усилилась, когда в Клину была получена посланная кем-то невразумительная телеграмма: «Шар видели — Менделеева нет».

Между тем, полет прошел и завершился вполне успешно. Аэростат поднялся на высоту более трех километров, вышел за облака, и Менделеев успел провести наблюдение за полной фазой солнечного затмения, внеся, таким образом, свою долю в исследования нашего светила.

Перед спуском ученому пришлось проявить не только бесстрашие, но и незаурядную ловкость. Веревка, идущая от газового клапана, запуталась в снастях аэростата. Тогда Менделеев взобрался на борт корзины и, повиснув над бездной, распутал злосчастную веревку.

«ТАК ИДУТ К ЗВЕЗДАМ»

Аэростат опустился в Калязинском уезде Тверской губернии. И только Менделеев выбрался из корзины, как перед ним появился сельский староста. С подозрением глядя на воздухоплавателя, он сказал, что «за пузырем посмотрят», и вдруг угрожающе закричал, входя в раж: «Да и тебя побережем! Ты кто такой?»

К счастью, местным крестьянам удалось угомонить не в меру расходившегося блюстителя порядка.

Они проводили Менделеева к соседнему поместью. «Здесь меня приютили, отправили мои депеши, помогли собрать и спрятать аэростат со всеми его принадлежностями и в путь снарядиться».

Депеша его о благополучной посадке, что жив он и здоров, дошла до Боблова лишь на следующий день. Старший сын Дмитрия Ивановича, Владимир Дмитриевич, немедля отправился в Москву встречать отца и на другой день привез его в имение.

После полета, отвечая на вопрос, как он решился на столь рискованный шаг, Дмитрий Иванович писал, что немалую роль в этом сыграло бытующее мнение о профессорах и вообще ученых. «Обыкновенно думают, — писал он, — что мы говорим, советуем, но практическим делом владеть не умеем, и нам, как щедринским генералам, всегда нужен мужик, а иначе у нас все из рук валится. Мне хотелось демонстрировать, что это мнение несправедливо, по крайней мере, в отношении к естествоиспытателям».

Весть о необычайно смелом полете Менделеева вскоре стала известна не только по всей России. Французская Академия метеорологического воздухоплавания присудила русскому ученому специальный диплом, украшенный девизом изобретателей воздушного шара братьев Монгольфье «Так идут к звездам».

Геннадий Черненко		Художник Елена Эргардт
Страничка автора		Страничка художника