Рассказы для детей
В этом году Николаю Андреевичу ВНУКОВУ исполняется 75 лет. Вы наверняка читали его замечательные книжки: "Слушайте песню перьев", "Путешествие не кончается", "Розовая Гвиана", "Один"... Кстати, эту повесть недавно издали в Японии. А в "Костре" в 1996 году была опубликована повесть "Я вспоминаю..." Предлагаемый рассказ – еще один эпизод из детства писателя.
Самый лучший способ
Рассказ
Опубликовано в журнале "Костер" за ноябрь-декабрь 2000 года.
Ну-ка, попробуйте правильно произнести, например, такую фразу по-английски: "I find English pronunciation very difficult". Да еще, чтобы буквы в словах звучали не так, как они написаны, и чтобы в слове "pronunciation" было два ударения, и тогда вы сразу поймете, что такое английский язык.
Да что фраза! Ну-ка, произнесите коротенькое, всего из трех букв, слово "the". Что, не получается? Как ни старайтесь, как ни крутите языком во рту, все равно правильно никогда не получится.
Кто учит немецкий, тем легче. Там слова произносятся точно так, как пишутся, и вообще по-немецки можно разговаривать почти не открывая рта. Если не верите – попробуйте. Наверное, немецкий язык выдумал человек, у которого всю жизнь болели зубы. Интересно, что болело у человека, который выдумал английский?
В шестом классе мы, правда, научились немного разговаривать по-английски и даже могли ответить на кое-какие вопросы, например: "Это ваша книга?" – "Нет, это не моя книга, это книга моего брата Александра, а ему эту книгу подарила сестра моего отца". Конечно, проще было соврать, что это моя книга, и не путать в дело какого-то брата Александра и сестру отца, но Юлия Карловна требовала, чтобы мы отвечали именно так.
Самые плохие способности к языкам были у меня, у Юрки Блинова, который сидел впереди через парту, и у Орьки Кирикова – он сидел сзади. Сначала английский у нас пошел вовсю. Особенно цифры. Мы переводили их на русский, даже не заглядывая в словарь. Но когда начали учить слова и составлять из них фразы, мы с пятерок съехали на четверки, потом как-то незаметно соскользнули на тройки, а потом...
В середине третьей четверти Блин получил три двойки подряд: по чтению, за изложение и за контрольную. Когда Юлия Карловна ставила в журнал третью двойку, у него сделалось нехорошее лицо, и на перемене он показал кулак двери в учительскую: "Ну, подожди..."
Блину грозила двойка за четверть и, может быть, что-нибудь похуже, потому что средняя годовая у него получалась такая, что в микроскоп не рассмотришь.
Через два дня очередь дошла до меня. Я отвечал еще короче, чем Блин, потому что способностей к языкам у меня было еще меньше. Юлия Карловна сняла очки, потом опять их надела и сказала:
– Хотела бы я знать, Соколов, чем вы занимаетесь дома?
Только на другой день на уроке математики, когда Игорь Николаевич поставил мне в журнал очередного лебедя за какие-то законы умножения, до меня дошло, что времени остается в обрез, что у меня есть уже пять "пар" по разным предметам и что мне придется работать как верблюду, чтобы их исправить. Я все думал и думал, как исправить эти несчастные двойки, но ничего не придумывалось, только настроение становилось все хуже.
И вдруг Орька Кириков принес книжку, которая имела длинное название: "Бхагават-Гита. Йога тела, йога духа и йога самоотречения, или Наука о том, как стать правдивым, миролюбивым, мужественным, независимым и непрерывно познающим все тайны Вселенной". Целая глава в ней посвящалась развитию памяти. После определенных тренировок можно было научиться запоминать сто и даже больше предметов. Мы не могли остановиться – запоминали все, что на глаза попадалось. Кириков выучил весь английский словарь, напечатанный на последних страницах учебника... Только Блинов решил, что все это – ерунда...
В тот день Юлия Карловна принесла в класс тоненький сборник английских рассказов и начала вызывать всех подряд.
– Читайте отсюда, – говорила она, подчеркивая ногтем строчку в книге. – Сначала прочтите текст, а потом переведите.
Каждому доставалось по десять строчек и несколько вопросов по грамматике.
– Кириков! – вызвала Юлия Карловна.
Орька подошел к столу с видом победителя.
Еще бы! Только за вчерашний вечер он выучил нашим замечательным способом сто восемьдесят три слова.
– Прочтите вот этот абзац, – сказала Юлия Карловна.
Произношение у Орьки было неважное, и, пока он по складам справлялся с текстом, англичанка грустно смотрела в окно.
– Довольно. Переведите, – сказала она.
– Сейчас, – заторопился Орька. – Значит, так... Каждый утро... старый козел... гулять... свой отец... широкий берег реки.
– Что? – переспросила Юлия Карловна, выпрямляясь на стуле. – Как вы перевели эту фразу?
– Каждое утро старый козел выводил гулять своего отца на широкий берег реки.
В среднем ряду кто-то хихикнул, а через несколько секунд весь класс покатывался со смеху. Юлия Карловна сидела за столом, прямая, как статуя. Орька оглядывался, ничего не понимая.
– Сайленс! Тише! – стукнула карандашом по столу англичанка. – Соколов, переведите вы!
– По-моему, Кириков перевел правильно, – сказал я.
– А по-моему... – сказала Юлия Карловна. – Садитесь, Соколов. Садитесь, Кириков. Два. И два.
Авторучка англичанки дважды взлетела над журналом, как черная смертоносная ракета.
– Стыдно! – сказала Юлия Карловна, и плечи у нее вздрогнули. – У вас было в запасе два месяца. Вы вполне могли выучить грамматику. Ведь слова на иностранном языке – это еще не все. Надо знать, как из них составляется фраза. Стыдно!
– Блинов! – вдруг вызвала она. – А что вы думаете делать дальше? У вас три двойки.
Юрка встал и пожал плечами.
– Плииз икскьюз ми, Юлия Карловна, – сказал он. – Бат ми симс ай ноу инглиш.
Класс замер. Юлия Карловна побледнела. Наступила такая тишина, что стали слышны шаги уборщицы в коридоре этажом ниже.
– Уорд оф онэ, ай ноу инглиш, – сказал Юрка. – Из май прэнансиэйшн карэкт?
– Уот... – булькнула наконец англичанка. – Уот уоз ит хи сэд? Что он сказал? Что вы сказали, Блинов? Повторите еще раз. Сэй ит эгейн плииз.
– Ду ю андэстенд ми? – спросил Блинов и улыбнулся.
Англичанка вынула из кармана жакета носовой платок и вытерла пот со лба.
– Подите сюда, Блинов, – сказала она по-английски. – Читайте вот это место.
Она открыла книжку и показала, откуда читать. И Юрка прочел. Он читал медленно, но очень хорошо. Он не волновался. Он был внимателен и серьезен, как никогда. Он перевел прочитанное и посмотрел на Юлию Карловну.
Растерянная англичанка теребила пальцами носовой платок. Наверное, она, как и весь класс, не могла понять, что происходит у доски. Открыв рты, мы разглядывали нового, непривычного Юрку. Мы смотрели на человека, который совершил чудо. Он подтягивался на турнике двенадцать раз. Он три раза подряд выжимал пудовую гирю. Но все это было абсолютной чепухой по сравнению с тем, что он сделал сейчас. Юлия Карловна наконец пришла в себя. Лицо у нее стало строгим.
– Я хочу задать вам несколько вопросов, Блинов, – сказала она. – Во-первых, с кем вы занимались?..
И в этот момент в коридоре звякнул и восторженно залился звонок. И сразу же класс взорвался, как фейерверк.
– Сайленс, бойс! Сайленс! Тише! – кричала Юлия Карловна, но мы не могли остановиться. Мы не могли не кричать. Мы оцепили стол и требовали пятерку. Только пятерку!
– Да, да, – сказала Юлия Карловна. – Только пусть он сначала объяснит, с кем он занимался. Кто вам помогал, Блинов?
– Никто, – сказал Юрка своим глуховатым голосом. – Никто не помогал. Просто я разозлился...
– Что? Вы хотите сказать, что вы разозлились и выучили английский язык?
– Нет. Я не хочу этого сказать. Случайно мне попалась в руки одна книжка... Сейчас я вам покажу...
Раздвинув плечом наш круг, Юрка прошел к своей парте и достал из портфеля книжку.
– Вот, – сказал он, положив книгу перед Юлией Карловной.
– "Йога тела, йога духа и йога самоотречения", – прочитала англичанка. – Что это за чепуха?
– Это не чепуха, – сказал Юрка. – Йоги были умными людьми. Они умели замечательно тренировать память. И еще вот здесь... – Юрка перелистал книжку, – вот здесь сказано, что пользуясь методом йогов, человек средних способностей может выучить любой язык за пять-шесть недель. Я прочитал это и подумал: неужели во мне нет даже самых маленьких средних способностей? Люди могут целый язык за полтора месяца, а я даже того, что в тонюсеньком учебнике, не могу. Что я – хуже других, что ли?
– Так как же вы все-таки учили? – спросила Юлия Карловна.
– Вот так и учил, – сказал Юрка. –Слова запоминал с ходу, по способу йогов, а потом читал "Тома Сойера" на английском. Сперва плохо получалось, а потом все лучше и лучше. И грамматика как-то сама-собой... А в книжке чистая правда сказана. Насчет человеческих возможностей. Ведь я "Тома Сойера" за полтора месяца...
Юлия Карловна улыбнулась, сняла колпачок со своей авторучки и вывела в четвертой графе против Юркиной фамилии красивую пятерку. Все опять страшно заорали и бросились к Юрке. Я встретился глазами с Орькой и показал ему кулак. Орька шмыгнул носом и отвернулся.