"БЫЛА В НЕВЕ ВЫСОКАЯ ВОДА..."
Каждую осень над Петербургом витает угроза стихийного бедствия. Полноводная красавица Нева, капризно изменив течение, готовится к броску на город. "И всплыл Петрополь, как тритон, по пояс в воду погружен", — так писали о наводнении поэты. Художники тоже склонны воспевать стихию, изображая Петербург бескрайним бушующим морем, из волн которого торчат одинокие золотые шпили Петропавловки и Адмиралтейства. Сведения же историков, быть может, менее поэтичны, но не менее впечатляющи.
С самых отдаленных времен почти все пространство земли, занимаемой теперь Петербургом, покрывалось водой высотой от пятнадцати до двадцати футов. То есть уровень воды в Неве поднимался на пять-восемь метров. Известно по летописям, что между 1060 и 1066 годами приливная вода в Неве покрывала всю нынешнюю окрестность города до высоты в восемь метров! Вызвано это было сильными западными и юго-западными ветрами и зависело от их силы и продолжительности.
Почва Петербурга того времени — местами болотистая или песчаная, возвышалась обычно над Невой на один-два метра. При сильных западных ветрах, противоположных течению реки из Ладоги в Финский залив, исток речной воды в залив постепенно прекращается. Затем ее течение во всех рукавах устья реки делается обратным: ветер гонит воду из залива в Неву, заливая город мощными потоками. Вначале она покрывает низменные части города, в первую очередь Васильевский остров.
Чтобы предотвратить наводнения, частые в Петербурге еще в первые годы, Петр I и архитекторы Леблон и Трезини думали поднять Васильевский остров на три метра. Потом Петр решил застраховать остров от наводнений, перерыв его каналами, как то было сделано в Венеции. Но и этот план Петра не был осуществлен.
Петр II после наводнения 12 октября 1727 года думал перенести столицу навсегда из Петербурга в Москву. При императрице Елизавете Петровне отец светлейшего князя Кутузова — Илларион Матвеевич представил государыне проект: "О проведении канала для предотвращения жителей столицы от погибельных последствий наводнения". Этот проект был приведен в исполнение только при Екатерине II. Назвали канал Екатерининским — это нынешний канал Грибоедова. Начали его строить в 1764 году. Он был шириной в 8 саженей (то есть около 16 метров) и глубиной в 2 метра. Берега его были одеты тесаным камнем с железными перилами. Работы эти были окончены в 1790 году. Кутузов получил за него золотую табакерку, осыпанную брильянтами.
Для этой же цели при Александре I была начата постройка Обводного канала. Окончены работы были только в 1834 году. Ширина этого канала доходит до 20 метров, а длина его 8 километров. В последующее время представлялись разные проекты, и, как мы знаем, закончилось все это строительством дамбы на подступах к Петербургу в Финском заливе. Из-за недостаточного финансирования этот проект пока так и не завершен. Уже построенная часть дамбы постепенно начинает разрушаться, и угроза наводнения не отступает от Петербурга. Осенью питерские газеты полны тревожных ожиданий и сообщений. Вот одно из последних: "При подъеме воды выше ординара на 210 см будет затоплено около 80 квадратных километров территории города, на 250 см — 85 квадратных километров, на 280 см — 105 квадратных километров. Площадь Петербурга — 606 квадратных километров". По данным синоптиков осенью 1999 года ожидается особенно высокий подъем воды в Неве...
В летописях Петербурга насчитывается около 25 серьезных наводнений. Недаром Неву иногда называют самой непостоянной рекой в мире. Ведь на ее шестидесятикилометровом течении из Ладоги в залив она почти на каждом полукилометре меняет свою ширину и глубину. Разница в ширине доходит до 400 метров! Самое узкое место у Исаакиевского собора — 340 метров. У Смольного — 800 метров. У Петропавловской крепости — 600 метров. Глубина ее резко меняется по течению: выше Невского монастыря — 10 метров, у Смольного — 16 метров, у Летнего сада — 12 метров. Эти резкие колебания ширины и глубины вызывают изменение скорости течения воды в реке и тем самым ослабляют способность противостоять давлению силы встречного ветра.
Первое большое наводнение случилось до постройки города. По шведским летописям, вода в реке покрыла все места, занимаемые им теперь, поднявшись на высоту 7,5 метра. Старики-рыбаки рассказывали, что вообще наводнения здесь бывают почти каждые пять лет.
Об одном из них, на третьем году после основания Петербурга, — в 1706 году упоминает Петр в своем письме к Меньшикову: "Третьего дня ветром вест-зюйд такую воду нагнало, какой, сказывают, давно не бывало. У меня в хоромах она была на 21 дюйм (немногим повыше полуметра. — Прим. автора) сверху пола. А по городу на другой стороне по улицам свободно ездили на лодках. Однако ж она недолго держалась — менее трех часов. И здесь было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа, сидели — не токмо мужики, но и бабы. Вода, хотя и зело велика была*, большой беды не сделала".
В 1715 году 5 ноября вода в реке возвысилась на 2,5 метра. Все мосты были снесены водой, береговые укрепления — размыты, жители по улицам ездили на лодках.
И снова 5 ноября, но 1721 года, Нева затопила весь город. Перед этим девять дней дул северо-западный ветер; убытки от наводнения оценивались в семь миллионов рублей. С ужасом жители города смотрели, как суда, оторванные ветром, уносились бурными волнами, а черепицы срывались с крыш.
После этого случая был читан на всех перекрестках под барабанный бой указ: "Как только вода начинает прибывать, то весь рогатый скот и лошадей отсылать в лес". Кстати сказать, бывали случаи, когда в некоторых богатых домах лошадей заводили даже на второй этаж — в барские покои.
С этой поры и до 1777 года вода почти ежегодно в разное время поднималась до 7—8 футов, то есть почти до 2,5 метров. Но самое ужасное наводнение в XVIII веке произошло 10 сентября. Уровень воды превысил ординар на 10 футов и 7 дюймов, то есть на 3,5 метра. К счастью, к 12 часам дня вода стала спадать. Но бед натворила много.
Один из очевидцев рассказывает: "От сего наводнения освобождены были токмо Литейный и Выборгская части города. В частях города, залитых водой, она в маловременной своей продолжительности принесла всем великий вред. Суда были занесены на берег. Небольшой купеческий корабль проплыл мимо Зимнего дворца через каменную набережную. Любский корабль, нагруженный яблоками, занесен был ветром на 10 сажен от берегов (на 20 метров. — Прим. автора) в лес, находившийся на Васильевском острове, в коем большая часть наилучших и наивеличайших дерев от сея бури пропала. По всем почти улицам, даже по Невской перспективе, ездили на маленьких шлюпках. Множество оград и заборов опрокинуты были. Малые деревянные домы искривились от жестокого сотрясения. Даже некоторые самые маленькие хижинки носились по воде, а одна изба переплыла на противоположный берег реки. Сие наводнение случилось во время ночи, почему множество людей и скота пропало".
В екатерининское время город в основном был деревянный — он легче поддавался напору волн. Потери, нанесенные жителям Петербурга, были неисчислимы: не одна тысяча людей погибла!
Императрица Екатерина II встретила разбушевавшуюся стихию в своей спальне. Вот как она это описала своему постоянному немецкому корреспонденту — барону Гриму: "Началось с того, что в 10 часов вечера с шумом распахнулось окно в моей спальне: пошел небольшой дождь, а вслед за ним с неба посыпались всевозможные предметы: черепицы, железные листы, стекла, вода, град и снег... Я спала очень глубоко, в пять часов утра меня разбудил порыв ветра, и мне пришли сказать, что вода уже у моих дверей. Я сказала — если так, то пошлите снять часовых, которые стоят внизу у дверей, чтобы они не погибли. Мне захотелось увидеть все поближе, и я ушла в Эрмитаж. Нева напоминала разрушения Иерусалима. Набережная, еще не достроенная, была покрыта трехмачтовыми торговыми судами".
Узнав о количестве человеческих жертв, Екатерина посчитала, что много бед произошло из-за нераспорядительности полиции. Она вызвала к себе генерал-полицмейстера Николая Чичерина и, кланяясь ему в пояс, встретила его словами: "Спасибо тебе, Николай Иванович, по милости твоей погибло несколько тысяч моих подданных". Чичерин не вынес этого упрека. С ним случился удар. Через два дня он умер.
После отбушевавшего наводнения были изданы "Правила для жителей — что делать в минуту опасности?" Сообщалось, что "об ней будет предупреждаться пальбой из крепости и сигнальным флагом днем и фонарями ночью". В них, например, говорилось: "Все живущие в подвалах и нижних этажах города должны выбираться из своих покоев, когда вода прибудет выше 6 футов, то есть, когда с петербургской крепости производится пальба каждые 15 минут". Эти правила были позднее раскритикованы: ведь в подвалах и нижних частях города живут вовсе не в "покоях" и не "богачи", а бедные люди — большей частью в деревянных одноэтажных домах. Куда же им "выбираться"? На крыши? А с крыши? Разве только на воздух, куда улетают души несчастных погибших.
В последние 20 лет царствования Екатерины больших наводнений не было — вода в реке выше семи футов не поднималась. И в первую четверть XIX века до 1824 года больших бед наводнения в городе "не натворяли".
Но самое крупное наводнение за всю историю Петербурга произошло 7 ноября 1824 года, и последствия его были страшными. Вода в Неве поднялась на 13 футов и 7 дюймов! То есть выше ординара на четыре с лишним метра! Именно о нем написал в своей замечательной поэме "Медный всадник" Александр Сергеевич Пушкин:
"Погода пуще свирепела,Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась".
День, предшествовавший наводнению, был очень плохой. С самого утра шел дождь и дул холодный ветер. К вечеру на сигнальной башне Адмиралтейства появились сигнальные огни, предупреждавшие жителей о наводнении. Вода чрезвычайно поднялась в каналах и сильно в них волновалась. К 10 часам утра Нева покрылась пенистыми волнами, которые с ужасающим шумом и брызгами разбивались о гранитные берега. Река представлялась кипящей пучиной, над которой простирался туман.
Низменные места по берегам Финского залива были затоплены. Жители Гавани, островов Гутуевского и Канонерского, деревень близ Екатерингофа терпели страшные бедствия. Множество деревянных построек не могли выдержать напора массы воды и с треском рушились.
Вода беспрестанно прибывала и, наконец, ринулась на весь город. Она поднялась через края набережных рек и всех каналов, а через подземные трубы, выбивая крыши уличных люков, хлынула вверх в виде фонтанов! В первом часу пополудни весь город, за исключением Литейной, Каретной и Рождественской частей, был залит водой — везде почти в рост человека! В некоторых низких местах, например, на перекрестке Большой Мещанской и Вознесенских улиц и у Каменного моста — более чем на полторы сажени — то есть на три метра!
Разъяренные волны свирепствовали на Дворцовой площади, которая с Невой составляла одно огромное озеро, выливавшееся по всему Невскому проспекту до самого Аничкового моста. Мойка, подобно всем каналам, скрылась от взоров и соединилась с водами, покрывавшими улицы, по которым неслись леса, бревна, дрова и мебель. На Неве все деревянные мосты были сорваны и разнесены на части, за исключением Сампсониевского моста и моста, соединяющего Каменный остров и Петербургскую сторону. Каменные мосты уцелели все.
Один из очевидцев наводнения описывает его так: "На Неве вода кипела как в котле и обратила вспять течение реки. Дома набережной казались парусами кораблей, нырявших среди волн. Два тяжелых плашкоута сели на парапет Невы. Барки и другие суда неслись как щепки вверх по реке. Огромные массы гранита были сдвинуты с мест или опрокинуты. На линиях Васильевского острова были разметаны барки с дровами и угольями. К балкону одного дома пристали два больших транспортных судна. По улицам Адмиралтейской части плавали могильные кресты, занесенные с кладбища. Особенно был загроможден проспект Девятой линии Васильевского острова — под грудами развалин были видны трупы людей и домашнего скота. Вода возле домов была высотой выше сажени! Она быстро прибывала. Люди, застигнутые водой, лезли в окна, на фонари, цеплялись за карнизы и балконы домов, прятались на вершины деревьев, садились на империалы карет.
В одном месте женщина бежала по воде, держа на руках маленькую девочку. Вдруг видит плывущего на бревне солдата — она бросает ему своего ребенка, а сама погружается в воду и утопает! К одному владельцу дома на Выборгской стороне принесло водой в пустом сахарном ящике грудного младенца. Утром после наводнения он услышал детский плач и спас ребенка".
Бывали удивительные и забавные случаи. Один человек спасся со своей женой, плавая на большой двери, сорванной бурей. Трепещущий муж держал в руках курицу, а жена — маленькую собачку.
Возле Биржи разбросало около 300 000 пудов сахара. Вода превратила его в патоку, которую некоторые петербуржцы после наводнения уносили ведрами. Погибло товаров на миллион рублей. Как только сошла вода — начались грабежи.
Около двух часов дня на Невском проспекте появился на двенадцативесельном катере военный генерал-губернатор граф Милорадович. Он подавал помощь и ободрял жителей. Генерал Бенкендорф сам перешел через набережную, где вода доходила ему до плеч, сам не без труда сел на катер и при опаснейшем плавании, продолжавшемся до трех ночи, успел спасти множество людей. Государь наградил за это Бенкендорфа бриллиантовой табакеркой.
Царское правительство России приняло самые энергичные меры для облегчения участи пострадавших. Для помощи им развозили по улицам хлеб, теплую одежду, учреждены были временные приюты в больницах и частных домах. Государь пожаловал миллион рублей для безвозмездной раздачи бедным. Его примеру последовало много частных лиц. Всего собрано было в пользу пострадавших 4 066 486 рублей 62 копейки серебром, и розданы они были 33 529 беднякам.
Небезынтересно привести сведения об отметках уровня поднятия воды (1 фут = 0,305 м) во время этого страшного наводнения в различных местах в городе. На Невском проспекте возле Адмиралтейств а —5 футов, против Казанского собора — 4,1 фута, на набережной Фонтанки — 5 футов, у Чернышева моста — 6 футов, у Сенной площади — 5,3 фута, у станции Царскосельского вокзала — 5 футов, у Обводного канала — 6,3 фута. На Петроградской стороне на углу Большого проспекта и Каменноостровского — 7,6 фута, на Елагином острове — 10 футов! На Васильевском острове — на Галерной гавани — 10,8 фута, у Биржи — 6,5 фута, у Академии художеств - 5,4 фута.
На высоких местах города воды совсем не было. На Охте, на Песках и на Литейном было сухо!
Петр, приступая к строительству Петербурга, видимо, знал, что самыми грозными природными явлениями для него будут наводнения. Но не таков был характер царя, чтобы отступать от задуманного! Упрекнуть "того, чьей волей роковой над морем город основался" — отважился только один человек: Евгений, герой поэмы Пушкина "Медный всадник!":
"... Он мрачен сталПред горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой черной,
"Добро, строитель чудотворный! —
Шепнул он, злобно задрожав, — Ужо тебе!.."
Рассказ опубликован журнале "Костер" за октябрь 1999 года.
