Март 2024 года
…
Нарисованная ведьма
Почти каждое утро в нашем классе начинается одинаково.
— Ведунова, заходи. Опять опоздала?
В класс входит Настя Ведунова. Пожимает плечами. Видно же, что опоздала. Что за вопрос?
— Хоть бы причину какую-нибудь по дороге придумала, что ли. Хоть раз! Предположим, старушек уже давно через дорогу никто не переводит, но есть ещё бездомные котята.
Ведунова молчит. Мальчишки начинают сочинять за неё оправдания.
— Всё логично, — объясняет Малеев. — Ведунова забыла свою метлу. Швабра-то — вон она, в углу стоит. На чём же ей было прилететь?
— Да и погода сегодня нелётная, — поддакивает Иванов.
— Ой, да мало ли причин! Зеркало разбилось. Вороны поперхнулись. Мухоморы завяли.
— Перестаньте ерунду городить! — отметает все версии Тамара Андреевна. — Ведунова, садись уже! Моя подруга и в самом деле похожа на ведьму. Волосы чёрные, буйные, вечно растрёпанные. Как будто в класс врывается какой-то особенный ветер, который задевает только её. Глаза тоже почти чёрные, огроменные, смотрят куда-то сквозь человека. Да и фамилия подходящая. Но если бы Настя и была ведьмой, то самой наивной и доброй на свете.
Мальчишки, конечно, прикалываются, но беззлобно. К Ведуновой относятся так же, как и ко всем, а может, чуточку лучше. Только Серёжка Мишурин смотрит на нашу ведьму как-то по-особенному, как заворожённый, словно ждёт от неё чего-то сверхъестественного. Вот сейчас она подожжёт одним взглядом учебник!
— Она точно ведьма. У меня художественный взгляд и интуиция, — твердит Серёжка. — Я такие вещи нутром чую.
Настя ужасно смущалась, потому что Серёжка ей нравился уже давно. А он хоть и был к Насте неравнодушен, но в то же время как будто побаивался. Всё так бы и продолжалось, если бы не мы с Ником. Ник давно за мной ходит, но мне и поговорить с ним не о чем. А он всё ходит и ходит, в подъезде готов стоять часами, пока я его не прогоню. Впрочем, у нас есть общая тема: он мне рассказывает о своём друге Серёжке, а я — о своей подружке Насте.
— Да Серый мне про неё все уши прожужжал! У него не художественный взгляд, а взгляд влюблённого дурачка. Боюсь, как бы он в самом деле умом не тронулся. Знаешь, сколько он её портретов сделал? И все какие-то… то с крыльями, то с вороной, то с чёрной кошкой, то в накидке с капюшоном. Фэнтези, короче.
— Так ведь и она по нему с ума сходит! — обрадовалась я.
— А ещё они оба странные. У обоих такие тараканы в голове!
— Может, подружить их тараканов? Скажи Серёжке, что он ей нравится, да и всё.
— Не-е-е, здесь всё не так просто! Понимаешь, он свято верит в её чудесные способности. И ждёт только, чтобы они подтвердились. Вот если мы создадим ей подходящую легенду… Вспомни, может, происходило с ней что-нибудь странное, необычайное?
— Странности с ней происходят постоянно, — усмехнулась я. — Самая большая странность — это её опоздания. Кажется, она проваливается во времени. Говорит, что выходит всё раньше и раньше, а у школы оказывается всё равно на десять минут позже.
— Ха! Может, она попадает в какой-то портал? Или по ночам духов вызывает и они её путают. В общем, надо создать ей имидж. Погоди… Кажется, я кое-что придумал!
Мы с Ником вдохновились и почувство вали себя вершителями судеб. Ник вдохновился вдвойне, потому что теперь нас хоть что-то объединяло.
На следующий день повторилось всё то же самое — с опозданием Насти и объяснением про мётлы и мухоморы. Я не выдержала и на первом же уроке отправила Насте записку:
«Вечером встречаемся у меня. Важно! Это касается С. М.»
На переменках Настя болтала всякую ерунду, а сама выжидающе посматривала на меня, но боялась спросить о моей загадочной записке. Я видела, что она заинтригована, но о послании — ни слова.
Вечером я, Ник и Настя закрылись в моей комнате.
— Тема такая, — начал Ник. — Серёга влюбился в тебя по уши.
Настя смотрела исподлобья, как всегда, и молчала.
— Но… Он внушил себе, что может влюбиться только в настоящую ведьму. И эта ведьма — ты! У него просто крышу от этой темы сносит!
Настя засмеялась.
— Он больной? Русских сказок начитался? Или фильмов Миядзаки насмотрелся?
Вместо ответа Ник достал из-за пазухи небольшой альбом с крафтовыми серыми страницами. Как только мы его открыли, окунулись с головой в параллельный мир с волшебными существами и магическими артефактами. И в каждом рисунке главная героиня, то оседлавшая дракона, то вызывающая огонь, была как две капли воды похожа на Настю. На всех рисунках у неё были длинные развевающиеся волосы, чёрные загадочные глаза в пол-лица и какое-нибудь тотемное животное. Я чуть не умерла от зависти. Меня никто так не рисовал! И не нарисует. Я только сейчас поняла, какая Настя красивая! Но, клянусь, я завидовала только белой завистью!
Настю тоже поразили рисунки. Она так и прилипла к ним взглядом. Потом посмотрела на Ника с надеждой.
— И что делать?
— Для начала мы знакомим тебя с моей бабушкой.
— А бабушка Ника — это о-о-о! — вклинилась я.
— При чём тут бабушка? — удивилась Настя.
— Да ты не поняла, — втолковывала я. — Бабушка Ника — настоящая ведьма. Потомственная. Мы приводим тебя к ней. Устраиваем в её доме декорации — типа ты там живёшь. А Серёжка приходит к тебе в гости. И всё о’кей!
— Нет, — испугалась наша ведьма. — Обманывать я не буду!
— Да это не ты обманывать будешь, он типа «сам обманываться рад». Он просто бредит этим.
— Нет! — упиралась Настя.
— А я думала, что он тебе нравится, — разочарованно протянула я.
— Ну всё, тогда забудь. Иначе тебе его не завоевать! — подытожил Ник.
— Я и не собираюсь никого завоёвывать. Больно надо! — возмутилась Настя.
В тот же вечер она пошла с нами к бабушке-ведьме.
Эту бабушку надо видеть! Непонятно, какого она возраста: от пятидесяти до ста пятидесяти. Но иногда она вела себя так, будто ей шестнадцать. Казалось, её руки созданы, чтобы плести нити колдовства, голос — чтобы читать заклинания, а глаза — чтобы превращать людей в соляные столбы. Собаки, увидев бабушку на улице, поджимали хвосты и поскуливали (по словам Ника). Всякий, кто приходил первый раз в дом к Никитиной бабушке, сначала невольно шарахался от её внешности и массы амулетов на шее. А Настя, наоборот, посмотрела на пожилую ведьму открыто и с интересом. И бабушка Глория тоже взглянула на неё с пониманием, как на «свою».
— Похоже, они понравились друг другу, — переглянулись мы с Ником и хлопнули друг друга по рукам.
Мы поведали бабушке Ника о своей задумке.
— Бестолковые вы! — хрипло рассмеялась старушка. — Чувства — это не игрушки!
Но мы стали уговаривать бабушку Глорию и убеждать, что от неё зависит судьба влюблённых.
— Ну ладно. Спектакли я люблю, — загадочно улыбнулась бабушка. — Я уж испугалась, что ради приворота пришли.
Старушка Глория наклонилась к Насте и прошелестела ей в ухо сухими губами:
— Ты, главное, не привораживай. Никогда! А то на всю жизнь одна останешься. Такая ведьмина судьба — за всё отвечать приходится.
Старушка Глория принесла чай на расписном подносе. К чаю полагались красивый молочник и хрустальная сахарница на ножке. Всё это очень благородно выглядело, пока Глория не расплескала чай и молоко по столу. Чай с молоком слились вместе, как два ручья. Ничуть не смущаясь, старушка вытерла стол рукой, а руку обтёрла о шёлковый халат.
Пальцы Глории были унизаны перстнями из натуральных камней. Самый большой перстень украшала малахитовая жаба, которая выглядела до того живой, что, казалось, вот-вот спрыгнет.
Мы с Ником спорили об интерьере комнаты Насти. Настя не участвовала в нашем дизайнерском проекте «Моя подруга — ведьма» и сидела, уставившись в одну точку.
Старушка подмигнула Насте:
— Не дрейфь!
Наступил день, когда мы решили, что пора приглашать Серёжку. Старушка Глория была личным визажистом и модельером Насти. Мы с Ником вносили последние штрихи в декорации. Настя выглядела несчастной, как будто её приносили в жертву, а не устраивали личное счастье. Об остальном я узнала из рассказов подруги (поначалу она мне хоть что-то рассказывала).
Серёжка явился на свидание как положено: при параде, с розочкой и конфетами «Рафаэлло». Настя проводила его в «свою комнату». По дороге Серый наткнулся на бабушку Глорию. Эффект был потрясающий. Серёжка сначала шарахнулся, как от привидения, потом начал разглядывать бабушкин профиль, а затем осмелился осмотреть анфас.
— А можно я вас как-нибудь нарисую? — робко спросил он.
— Мо-о-ожно, — кокетливо проскрипела Глория. — Только не как-нибудь, а как положено!
— Это же Персонаж! — с придыханием говорил потом Серёжка. — Да таких персонажей нарочно не придумаешь!
Серёжка вошёл в комнату юной ведьмы и обалдел, как и было задумано по сценарию. Он осторожно трогал то хрустальный шар для гаданий, то карты Таро, то чёрные треугольные свечи, то бросался к толстым старинным книгам по белой и чёрной магии.
Послонявшись по комнате, он уселся на медвежью шкуру, распластанную на полу, и долго вытирал намокшие ладони о брюки. На свой идеал — Настю — он смотрел с нескрываемым восхищением. Пока она наливала душистый чай с травами, он достал скетчбук и приступил к наброскам.
— Сядь вон в то кресло, — попросил он.
Настя уселась в старинное кресло с деревянными подлокотниками и смутилась.
Серёжка встал, осторожно поправил прядь её непослушных волос, ещё несколько прядей накинул на щёку.
Насте были приятны прикосновения художника.
— Щекотно, — засмеялась она.
— Так ты смотришься естественнее. Человек красивее всего в своей естественности.
Настя смутилась ещё больше.
«Знал бы ты, какая я естественная!»
Потом пили чай с конфетами, разговаривали. Насте хотелось просто посмеяться, поболтать о какой-нибудь ерунде, но Серёжкин взгляд не давал ей расслабиться. Он смотрел на неё, как тот греческий скульптор, влюбившийся в статую, которую сам же и создал. Насте совершенно не хотелось быть Галатеей. Тем более что и Серёжка на Пигмалиона не тянул.
«Лучше бы за руку взял, я же не мраморная», — с тоской думала Настя.
Ей приходилось напрягаться, «держать лицо», она всё время чувствовала себя как портрет в оправе. Серёжка все пустяковые темы переводил на загробные тайны, загадки, полтергейстов, экстрасенсов и колдунов. В общем, встреча прошла под девизом «Истина где-то рядом».
— Ты когда-нибудь сталкивалась с локальным проявлением паранормальной активности? — спрашивал Серёжка.
— Что?
— Проще говоря, с барабашками, — пояснял Серый и надолго заводил свою аномальную пластинку.
«Если он каждый раз будет так вскрывать мне голову, я сойду с ума», — тосковала Настя.
Когда Серёжка дошёл в своих рассуждениях до рогатого призрака по прозвищу Охотник Херн, который мчался по грозовому небу на коне, Настя откровенно заскучала.
— Англичане считали, что он родом из Виндзорского леса, а германцы…
«Лучше бы поцеловал», — вздохнула про себя Настя.
— Но самый страшный — Лесной царь, — услышала она. — Ох, он жуткий! Ты знаешь, что балладу про Лесного царя не Жуковский написал, а Гёте? Это датский фольклор. И называлось произведение «Ольховый король». Во-о-от…
Настя сдержала вздох. Если бы она хотела попасть на литературный семинар, то не к Серёжке и не в этом интерьере. Оставалось надеяться, что умник Серёжка не будет декламировать «Лесного царя» ни в переводе, ни в оригинале.
— Мне пора! — поднялась Настя.
— Куда? — удивился Серёжка. — Девять часов вечера. Это мне пора.
— Я… это самое… люблю прогуляться перед сном.
— И не боишься? Ах да, вряд ли ты кого-то боишься! — восторженно сказал он.
В коридоре Серёжка так поспешно помог Насте надеть пальто и подал шарф, что она испугалась, как бы он не кинулся застёгивать её сапоги.
— Бабуля! Я пойду прогуляюсь перед сном, — крикнула Настя.
— Иди, деточка, иди, — проскрипела из кухни старушка Глория. — Заодно посмотри, как там сложились звёзды.
На улице, возле фонаря, Настя остановилась. Фонарь замерцал, как будто подыгрывая теме паранормальных явлений.
— Ты… иди, а я тут ещё постою. Мне надо, — проговорила Настя.
— Конечно, конечно. Понимаю! — суетливо сказал Серёжка, но не уходил.
Он перебирал кисточки на шарфике Насти и заглядывал ей в глаза. Его лицо то приближалось, то отдалялось, то вспыхивало под светом фонаря, то уходило в темноту.
— Ты так смотришь, как будто видишь меня насквозь. Мне кажется, ты читаешь мои мысли, — признался влюблённый художник.
«Зато ты мои — нет!» — отчаянно подумала Настя и отняла у него свой шарф.
Наконец Серый ушёл. Настя посмотрела ему вслед и побежала по дворам в сторону своего дома.
С этого дня Серёжка ходил за Настей хвостиком, никого не стесняясь. Почти каждый вечер он напрашивался в гости. Настя объяснила, что приходить без предупреждения нельзя. Мало ли, какие у них с бабулей могут быть дела. И Серёжка радостно кивал — понимаю, понимаю.
На странице Насти во «ВКонтакте» цвели искристые букеты и подмигивали волшебные эльфы, чередуясь с плюшевыми медведями. Это всё — подарки от Серёжки. Одноклассники оставляли под записями поклонника многозначительные улыбочки и рожицы, но Серый никого не стеснялся. Даже ответил: «Настоящую любовь ничем не спугнуть!»
Встречи Серёжки и Насти продолжались. Все визиты проходили примерно одинаково. Серёжка прибегал, садился на медвежью шкуру, демонстрировал свои познания в области необъяснимого и запредельного, что-то зачитывал и декламировал. Настя слушала и загадочно молчала — ей просто нечего было сказать. Она проживала две роли, и эта двойственность вытягивала из неё все силы. Простая искренняя влюблённая девчонка спорила в ней с загадочной одарённой ведьмой. Девчонка не выносила фальши и просила: «Признайся!», загадочная ведьма хохотала и угрожала: «Признаешься — разлюбит!» Однажды Настя не выдержала.
— Серёж, я давно хотела тебя спросить… Я тебе нравлюсь?
— Очень! — преданно вытаращился на неё Серёжка, не решаясь моргнуть. — Наверное, ты меня приворожила. Я же ни дня не могу без тебя! Когда тебя нет, я про тебя всё время думаю. Вот только встану утром — «Настя!» Ложусь спать — опять тебя представляю.
— Представляю, как ты меня представляешь, — засмеялась Настя.
— Нет! Совсем по-другому! — перебил Серёжка. — Это очень красиво. Например, на чёрном коне, в плаще, в дремучем лесу…
«Псих!» — подумала Настя.
Ей стало грустно. Это не её он представлял, а свою собственную сказку.
— Я не ведьма, — тихо сказала Настя.
— Понимаю, лучше этого не демонстрировать! — шёпотом согласился Серёжка, не понимая совершенно ничего.
— Знаешь, иди домой. Мне пора чёрных коней запрягать.
Серёжка ушёл весёлый, в аномально-приподнятом настроении, даже не заметил её грустной иронии. Настя доплелась до кухни и устало опустилась на стул. Старушка Глория налила мятного чая, внимательно посмотрела на свою внучку-самозванку и всё поняла.
— Да… Зачастил твой парень-то, — начала бабушка Глория. — Когда думаешь рассказать?
— Далеко всё это зашло. Наверное, пора. Или уже поздно, а, бабуля?
— Правду сказать никогда не бывает поздно. И рано не бывает!
Они встретились глазами — чёрные Настины глаза и прозрачно-серые очи Глории.
— Ой, бабуль, прямо сейчас рассказала бы! Сил больше нет...
Настя уже давно называла Глорию бабулей, даже наедине. То ли настолько вжилась в роль, то ли и впрямь между ними образовалась тёплая, почти родственная связь.
— Правильно. Лучше, если сама признаешься, чем люди наговорят.
Меня просто бесил Настин успех! У меня таких преданных поклонников сроду не было! И сумочку носит, и в глазки заглядывает, и цветочки таскает. Прямо как в кино!
— Мне кажется, если ты прикажешь, я сделаю всё что угодно! — сказал как-то Серёжка на перемене.
Я как раз мимо проходила, подслушала.
— Серёж, давай без фанатизма, — капризно поморщилась Настя. — Иначе мы больше не увидимся. Я такая же, как все.
Вот дура! Ну какая девчонка не мечтает, чтобы ей достали звезду с неба! Было ещё кое-что, что меня бесило. Сначала Настюха нам с Ником хоть что-то рассказывала, мы вместе прикалывались над болезненной влюблённостью Серого.
— Это вынос мозга! — смеялась Настя. — Он мне сегодня про Сократа рассказывал, который получал указания от внутреннего голоса. Но потом подруга замкнулась в себе.
На другой день она не пришла — заболела. В этот день я как раз распустила волосы. Всё утро их укладывала нарочито небрежными прядками.
— Ты чего это сегодня как лахудра? — брякнул Мишурин.
— А что? — возмутилась я. — Насте можно, а мне нельзя?
— Настя — это Настя. Ведьмам это идёт. А ты просто лохматая, и всё.
У меня загорелись щёки, я вскипела и перестала себя контролировать.
— Да какая она ведьма? — понесло меня. — Это мы её ведьмой нарядили. А ты и поверил, дурачок! Ха-ха!
— Завидуешь? — усмехнулся Серый. — Пытаешься подражать? У тебя не выходит!
— Ой-ой! Фанатик! Чему завидовать-то? Ты у неё дома был?
— Конечно был, сто раз.
— Прикинь, ты не у неё дома был, а у бабушки Ника. Ник, иди-ка сюда! Твой дружок не верит, что старушка Глория — твоя бабуся. Как ты её раньше-то от друга скрывал?
Ник медленно подошёл к нам.
— Ну зачем ты…
— Не понял! — растерялся Серый.
— Чего непонятного? Это был розыгрыш. Ты просто помешан на своих ведьмах, вот мы и решили…
— Ник, это правда?
Ник отвел взгляд. Трус!
— Этого не может быть… Мы с Ником друзья. Мы с Настей… — бормотал бедный влюблённый.
— Пиши адрес, — выдохнула я и быстро, чтобы не передумать, продиктовала адрес подруги.
Серый даже не стал дожидаться последнего урока. Схватил рюкзак и сбежал.
О том, что происходило дальше, я узнала от Ника, который потом расспросил Серёгу.
Мальчишки не умеют красочно рассказывать, поэтому придётся мне добавить деталей. Когда Серёжка, красный и запыхавшийся, позвонил в квартиру Насти, он был ещё уверен, что мы пошутили. Вот сейчас откроет незнакомая тётка и прогонит его взашей.
Но открыла наша ведьма собственной персоной. Она была, как и всегда, взлохмачена невидимым ветром, а ещё перевязана толстым шарфом и бледна как призрак.
— Привет, — судорожно перевёл дыхание Серый.
— Привет, — спокойно сказала Настя. — Заходи.
Она уже давно репетировала объяснение с ним, и теперь ей даже легче стало, что он обо всём узнал и пришёл сам. Если сам пришёл, значит, неравнодушен, так?
— Вот тут я и живу. Вот моя комната. Извини, у меня не убрано. Чаю хочешь? — Настя говорила без остановки, чтобы перебить неловкость и нервозность.
Серый мрачно молчал. Прошёл, не раздеваясь. Рассматривал геометрические обои из «Леруа», современную мебель из «Икеи». Ничего старинного, антикварного, загадочного. Никаких ведьминских аксессуаров, всё простенько и удобно.
Настя наливала чай, на ходу скидывая свой колючий ошейник из шарфа, приглаживая растрёпанные волосы.
— Серёж… Я давно хотела сказать…
— Мне уже всё сказали, спасибо.
— Ну и хорошо! Ты знаешь…
— Не знаю! И знать не хочу. И тебя я знать тоже не хочу! Поняла?
Серёжкины глаза, которые раньше напоминали ей тёплое море, вдруг неприятно выцвели, стали холодными и колючими. Море ушло, остались голые острые скалы.
— Да ты что? Ты же говорил, что влюблён, как этот… Забыла, как его.
— Не в тебя. А в неё! — Серый вытащил скетчбук и стал с ожесточением выдирать твёрдые шерша- вые страницы, комкать их и яростно бросать на пол. — А ты… — зло бросил Серый, — теперь я вижу, что ты никакая не ведьма! Ты просто… Ты просто деревенская корова!
Настя перестала трястись и успокоилась.
— Серёж, если ты не в курсе, всех настоящих ведьм давно сожгли на костре, — тихо сказала она.
— Правильно. А я тебя сожгу!
Серый схватил один рисунок с пола, расправил его и поджёг кухонной зажигалкой. Бумажная Настя загорелась. Нарисованная ведьма горела трудно, мучительно и медленно превращаясь в пепел.
Жутко наблюдать, как ты горишь, даже если это всего лишь образ на бумаге. Настя не шевелилась. В глазах её отражались огненные всплески, но ослеплённый злостью Серёжка этого не замечал.
На следующем рисунке была изображена старушка Глория.
— Бабушку не трогай! — выхватила листок Настя.
— Да пошла ты! Вместе со своей бабушкой. Которая, кстати, не твоя.
Дверь хлопнула. От Серёжкиного визита остались только грязные следы. Дождавшись, когда захлопнется дверь лифта, Настя схватила рисунок, накинула куртку и побежала к старушке Глории. Глория впустила её, зарёванную, ни слова не спрашивая.
Несколько минут Настя сидела молча, глотая слёзы. Слёзы катились сухие, злые и горячие. От них распухали губы. Только напоив Настю успокоительным отваром, Глория спросила:
— Ну что, сам узнал? Нет? Сказали добрые люди... Так я и думала.
Настя разревелась.
— Пореви, пореви, со слезами всё выйдет. Значит, не твоё это. Плюнуть и растереть!
Старушка сняла с сухонького, как у мумии, пальца малахитовую жабу и протянула Насте.
— Нет-нет, — замотала головой Настя.
— Бери, бери. Ей у тебя лучше будет. У меня она сохнет.
— Бабуль, а можно я к вам приходить буду?
Старушка Глория поджала губы.
— Попробуй не приди!
Теперь Настя стала мишенью для Мишурина. Он доставал её и на уроках, и на перемене, цеплялся к каждому слову и жесту.
— Ну что, врунья? На кладбище этой ночью не ходила? Голубям бошки не откручивала? Лягушачьи лапки не сушила? Что ж ты так? Наколдуй мне пятак по геометрии, а? Ну чего тебе стоит? — кривлялся он.
Самое обидное, что Настя даже не пыталась защищаться. И когда он написал мерзкое послание прямо на её странице во «ВКонтакте», она просто закрыла страницу.
Я чувствовала себя ужасно виноватой перед Настей. Извинилась, конечно, но Настя ответила равнодушно, не глядя: «Ты-то причём? Я сама виновата». От этого мне стало ещё хуже. Лучше бы послала, честное слово! Обозвала бы как-нибудь. Всё-таки заслуженно.
Глядя на поведение Мишурина, даже самые вредные пацаны вступались за Настю.
— Чего ты к нашей ведьме цепляешься, Серый? Послала, что ли? — кричал на весь класс Малеев.
Но Мишурин не успокаивался. Он увидел Настино кольцо.
— Врунья-ведунья, откуда у тебя колечко-то? Украла? Да чего от тебя ещё ожидать… И квартира чужая, и вещи чужие. Может, у тебя и имя чужое? Воровка!
Этого Настя не выдержала. Самый страшный гнев — гнев терпеливого человека, так говорила старушка Глория. Настя медленно, очень медленно встала, и смотреть на неё было жутко: волосы как чёрное облако над пылающими щеками, глаза горят. Как будто где-то рядом бушевал ветер и ворвался в неё. Я только в кино такое видела!
— Да чтоб ты… провалился! — страшным шёпотом произнесла Настя.
Мишурин на минуту оторопел. Но от страха стал ещё больше кривляться.
— Ага, провалюсь сейчас прямо, — заржал Мишурин. — Напугала! Всё ведьму из себя строишь? Ой как страшно-то!
Я смотрела Серёге под ноги. Мне казалось, что пол вот-вот треснет и он провалится прямо на наших глазах. Что-то непременно должно было случиться. И случилось бы, наверное, если бы в класс не вошла Тамара Андреевна. Учителя умеют отпугивать волшебство и колдовство, я давно заметила.
— Садитесь, — сказала Тамара Андреевна, возвращая нас к школьной реальности. Что это с тобой, Ведунова? У тебя не температура? Что-то ты мне не нравишься.
— Мне тоже, — с ухмылочкой вставил Серёга.
— А я бы на твоём месте помолчала, Мишурин, — махнула рукой Тамара Андреевна. — Я как раз собиралась объявить итоги четвертной. И ты, Мишурин, единственный ученик, который провалился на контрольной. Это же надо умудриться — ни одного задания правильно не сделать. Полный провал!
— Оп-ля! — присвистнул кто-то. — Он всё-таки провалился!
Серый обернулся к Насте. Лицо у неё всё ещё пылало, но волосы улеглись — ветер угомонился.
— Наколдовала всё-таки, ведьма? Значит, ты настоящая?
Серёжка смотрел на неё виновато и изумлённо, как щенок, который что-то натворил, но сам не понял что.
— А я всегда была настоящая, — пожала плечами Настя.
— Эх, потерял ты свою ведьму, Серый. Теперь не жди помощи от потусторонних сил, — наигранно вздохнул Иванов.
— А он себе новую нарисует! — сказал Малеев.
Тамара Андреевна растерянно оглядела класс.
— А что случилось? — с любопытством спросила она.
— Ничего! Вообще ничего! — заверили её.
Тамара Андреевна поджала губы. Вот так всегда! Что-то уже произошло, а учителя узнают обо всём в последнюю очередь. Или не узнают вообще.
| Кристина Стрельникова |
 |
Художник Александр Яковлев |
| Страничка автора | |
Страничка художника |
