Апрель 2015 года

Анна ГЛЯНЧЕНКО

Все началось с того, что тетушка Жанна купила лотерейный билет. Призы обещали отличные: часы с кукушкой, серебряную шкатулку, пчелиный улей и много других приятных вещей.

В день розыгрыша на улице собралась огромная толпа. Ветер играл золотыми листьями, подкрадываясь к ним и дуя во все щеки. Один вредный лист нанизался на рог коровы Зорьки и торчал там, как чек, который в магазине насадили на шпильку.

Ведущая вытягивала билеты из большой меховой шапки:

— Номер семьдесят четыре, часы с кукушкой!

— Номер девятнадцать, набор пуговиц, сто штук!

— Номер двадцать семь, серебряная шкатулка!

— О-о-о! — позавидовала толпа.

Нашу невысокую тетушку было совсем не видно из-за могучих спин, но временами ее красное платье в белый горох мелькало то там, то сям.

— Номер шесть, улей, — объявила ведущая. — С пчелами.

Тетушка Жанна запрыгала на месте и замахала руками.

— Я, я номер шесть, — обрадовалась она. — Надо же, как повезло!

Довольная тетушка направилась к столу жюри, чтобы получить ценный приз, как вдруг…

— А с чего вы взяли, что это шесть, а не девять? — спросила собака, белая, с рыжими пятнышками. — Может быть, это мой улей!

— Подумайте-ка! — возмутилась тетушка Жанна. — Да там же имя мое написано, на билете. Перевернули билет и увидели, что там написано «…арикова Ж. Б.». Первая буква размазалась: то ли «Ж», то ли «Ш» — не разберешь.

— Ну, что, съели? — обрадовалась тетушка. — Вот она я — Жарикова Жанна Борисовна.

— Что это я съесть должна? — обиделась собака. — Это мой билет, я тоже фамилию писала! Могу и паспорт показать.

— Шарикова Жучка Барбосовна, — прочла ведущая и глубоко задумалась.

Народ волновался, как море у Айвазовского. Кто-то болел за тетушку, кто-то за собаку, кто-то предлагал билет и вовсе перетягивать. В конце концов, решили поделить выигрыш пополам.

Лотерея давно закончилась, вечерело, солнце садилось за реку. Люди разошлись по домам, поставили самовары и пили чай с бубликами. Дед Терентий разложил на кровати сто разноцветных пуговиц и любовался. Тихо было, хорошо. Только две тени на фоне забора размахивали руками и лапами, сумками и хвостами, и спорили, спорили…

— У меня на балконе и фиалки цветут, и петунии, и даже помидоры в ящике! — доказывала тетушка. — А у вас пчелам и нектара негде попить. Чем вы их кормить собираетесь?

— Ну, уж точно не помидорами! Если вы любите помидоровый мед, то я как-то больше нормальный, липовый, — надулась Жучка.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, потому что Жучка Барбосовна уже собиралась Жанну Борисовну покусать, а Жанна Борисовна мечтала Жучку стукнуть по голове сумочкой, но тут не выдержали пчелы:

— Слушайте, давайте нас заберут к помидорной дамочке в горошек, а собака пусть улей уносит!

Так и сделали. Тетушка Жанна отправилась направо, и за ней облачком полетел пчелиный рой. Жучка ушла налево, гордо неся на вытянутых лапах улей.

Рано утром тетушку Жанну разбудили странные звуки. Из-за стены доносилось: «ж-ж-ж!», «буль-буль-буль!», «шмяк!», «дзынь!» и снова «ж-ж-ж!».

Тетушка вскочила с кровати, засунула правую ногу в левый тапок, а левую — в правый, и выбежала из спальни, по дороге рисуя в своей обигуженной… то есть, обигуденной… в общем, облепленной бигуди голове страшные картины. На картинах были пираты, которые устроили в тетушкиной гостиной потоп, и теперь плавали в корыте и били банки с солеными огурцами.

К счастью, пиратов нигде не наблюдалось. Зато повсюду — на кухне, в ванной и в комнате, хозяйничали пчелы: одни пили кофе, другие принимали душ. Три ловких пчелки причесывали перед зеркалом толстую пчелиную матку, а та капризничала и жаловалась, что бантики завязаны криво.

— Доброе утро… — растерялась тетушка Жанна.

— Доброе, хозяйка! — отозвались пчелы. — Ну, куда сегодня пойдем? В цирк или в зоопарк? Мож-ж-жно в кафе, поесть морож-ж-женое!

— Какой цирк? Мне на работу надо!

— Интересно! А нам что тут делать целый день? — пчелы уставились на тетушку с упреком.

— А вы, это самое… мед собирайте, — посоветовала она.

— Интересные дела, — возмутились пчелы. — Дом с сотами забрали, а мед им подавай! Где ж ему дозревать? Меда тебе, помидорная тетенька, не видать, как своих бигудей!

Пчелы даже попытались наглядно показать Жанне Борисовне отсутствие меда, сделав фигушки, но у них для этого не хватило пальцев. Выпив чашечку какао с молоком, тетушка приняла важное решение.

— Ладно, собирайтесь, возьму вас c собой на работу.

Жанна Борисовна работала водителем трамвая. Это был единственный трамвай в городе, он ходил кругом от ЗАГСа до парка аттракционов и обратно. Сегодня тетушка Жанна принесла с собой вместо сумочки огромный рюкзак, в котором что-то шевелилось и жужжало.

Первые пару часов пчелы в рюкзаке вели себя мирно, но когда трамвай доехал до остановки «Баня», пчелам стало скучно. Они потихоньку расстегнули молнию и тоненькой полосатой струйкой вытекли из рюкзака.

— Баба! — закричал рыженький мальчик. — Ой-ой, бабушка!

— Что, Васятка?! — всполошилась бабушка.

— Ой, баба! Меня кто-то в щеку укусил!

Весь трамвай обернулся и увидел, что щека у Васи раздулась, а рядом жужжит пчела.

Люди заволновались. Решили открыть окна, чтобы ее выгнать, но тут…

— Ай! — белокурая девушка схватилась за нос. Она достала зеркальце и расплакалась. Девушка спешила на свидание, но теперь о нем не могло быть и речи — нос распух от укуса и стал похож на картофелину.

Пассажиры принялись махать руками, ногами и чемоданами, а одна тетенька даже часами с кукушкой. Пчелы носились между людьми и жалили кого в лоб, кого в шею, кому повезло — в чемодан. На остановке все выскочили из трамвая и побежали к речке. Только когда все нырнули в воду, пчелы, покружив над рыжими, черными и белобрысыми головами, наконец, улетели. Напоследок самый маленький пчеленок все-таки ужалил одну макушку. Лысую.

Тетушка Жанна возвращалась домой, печально вздыхая — надо же, сколько шуму наделали пчелы! Виновники притихли в рюкзаке и боялись высунуть нос, потому что Жанна Борисовна обещала задать им хорошую трепку. Но едва тетушка переступила порог, как забыла обо всех своих угрозах, потому что увидела Катьку. Та сидела на кухонном столе, болтала ногами и ела холодные макароны из кастрюли.

— Привет, мам! — Катька кинулась Жанне Борисовне на шею. — Я так соскучилась! Жуть!

Только сейчас тетушка Жанна вспомнила, что ее ненаглядная дочка сегодня должна была вернуться из летнего лагеря, и что ее нужно было встречать в 17:00 на вокзале. Кате пришлось самой тащить от вокзала тяжеленный чемодан с кроссовками и ракетками для бадминтона.

— Нет мне прощения! — сокрушалась тетушка Жанна, целуя дочку в макушку.

Они обнялись, немного поплакали от радости и рассказали друг другу последние новости. Катька — про то, как подралась с Димкой из третьего отряда, выпила на спор три стакана молока с пенками и научилась шевелить правым ухом. Мама — про лотерею, собаку Шарикову и покусанный трамвай. Пчелы сидели на диване и виновато ковыряли пальцем обивку.

— Ну, я за вас возьмусь! — пообещала Катя. — Станете у меня как шелковые.

Пчелы приободрились. Похоже, наказание отменялось, да и девочка была очень симпатичная — с веселыми голубыми глазами и пшеничными косичками.

На следующее утро, когда мама ушла на работу, Катька начала воспитывать пчел. Для начала она заставила всех вымыть шеи и уши, сделать зарядку и съесть манную кашу.

— Неужели их в лагере так каждый день мучали? — шепнул трутень пчелиной матке. Та лишь устало отмахнулась, пытаясь крутить на своем толстом брюшке обруч, по совместительству являющийся Катькиным пластмассовым колечком.

— По росту в шеренгу становись! — скомандовала девочка.

Пчелки выстроились в ряд, девочка велела им взяться за веревочку и идти, глядя строго в затылок друг другу. Так в лагере переводили через дорогу малышей из седьмого отряда.

— Вот, красота, — радовалась Катька, любуясь на своих подопечных. — Теперь вы у меня не покусаетесь. Главное — дисциплина!

Пчелы были не совсем согласны, но послушно шагали по улице за вожатой, хотя их крылышки так и чесались взлететь. Впереди грузно шагала пчелиная матка и жаловалась, что привыкла спать целый день на перине, а не шататься по улицам. За ней бодренько шли рабочие пчелы, самый маленький пчеленок торопился со всех ног, боясь отстать от старших. Замыкал шествие трутень в одном шлепанце — второй он потерял.

Сегодня нашим друзьям не везло: в зоопарке был карантин, все билеты в цирк раскупили, а в киоске закончилось эскимо. Они присели на скамейку в парке и загрустили.

— Эх, сейчас бы домой, в улей, — размечтались пчелы. — В наши маленькие комнатки, в наши кладовые с медом…

Сидели, сидели, да девочка и уснула незаметно. Она проснулась от того, что ей на нос упала капля, а потом вдруг полил дождь, да такой сильный — настоящий ливень! По тротуару растеклись лужи с крупными пузырями.

— Эй, ребята, домой! — позвала Катька пчел.

Никто не ответил. Она взглянула на скамейку — никого! Под скамейкой тоже пусто, только валяется второй шлепанец трутня-растяпы.

Пчелы пропали.

— Ну, куда, куда они могли улететь? — страдала Катька. — Мам, может быть, они пошли искать свой дом? Ты не знаешь, где Жучка живет?

— Давай поищем в телефонной книге, — Жанна Борисовна отыскала букву «Ш», — Шабалин, Шапкин… вот, Шарикова! Улица Окраинная, будка 76. Квартира почему-то не указана.

Окраинная улица оказалась неуютной — вся поросшая чертополохом и крапивой, тенистая, с угрюмым индюком, который успел клюнуть Катьку в ногу. Шли долго, пока не увидели забор с надписью «Осторожно, во дворе злая собака!». Катька тихонько открыла калитку. Посреди двора стоял уже знакомый нам улей. Мама с дочкой обошли вокруг него.

— Мам, тебе не кажется странным, что у улья есть ноги? — спросила Катя.

— А тебе не кажется подозрительным, что из окошка торчит рыжий хвост? — поддержала Жанна Борисовна.

Они еще немного походили вокруг мини-избушки на курьих ножках.

— А тебя не удивляет, что в щели моргает чей-то глаз?

— Как же вы мне надоели! — крышка улья отлетела, и оттуда высунулась голова Жучки. — Ходят тут, ходят, людям спать не дают!

— Во-первых, не людям, а собакам, — уточнила Катька. — Во-вторых, мне кажется, сложно уснуть стоя, когда ты еле-еле влезаешь в дом.

— А что делать? — вздохнула Жучка. — Другого дома у меня нет. Была у меня когда-то отличная будка 76. Такая была будка, мечта! Две комнаты, водопровод, полный холодильник косточек, гав!

И Жучка рассказала о том, что ее домик недавно кто-то украл, вместе с цепью и холодильником, поэтому теперь ей приходится ютиться в тесном улье. Тетушка Жанна с Катькой принялись ее утешать.

— Найдем мы вашу будку, непременно найдем! А вы нам взамен отдадите улей? Пчелы без него очень грустят.

— Хорошо, — согласилась Жучка. — Меняю будку на улей. По рукам. Гав!

— Надо свидетелей опросить! Это же самое главное дело во всех детективных книжках! — заявила Катя.

Наши друзья отправились к соседям и выяснили много интересного.

— У меня телевизор исчез, одна тумбочка осталась, пыльная! — пожаловался дяденька в шортах на босу ногу.

— А у меня в среду велик свистнули, — рассказал растрепанный мальчик. — Найду, убью! — и погрозил кулаком куда-то вдаль.

Зачем мальчику убивать украденный велосипед, разбираться было некогда. Оказалось, что почти у всех жителей Окраинной что-то пропало. Пришлось составить список украденных вещей.

— Да кому нужен твой носок, баб Нюр? — убеждали соседи. — Поди-ка, Мурзик утащил и играет.

— Нет, — упиралась старушка. — Пишите «носок стираный», я его как раз штопать собиралась.

— Не иначе, как одна банда орудует, — сошлись все во мнении. — Нужно их выследить и схватить!

Договорились по очереди нести ночное дежурство в кустах акации, а в случае чего подать условный сигнал. Первым выпало дежурить Жучке с бабой Нюрой.

— Хр-р-р, пс-с-с, хр-р-р, пс-с-с, — дежурила баба Нюра, лежа на раскладушке.

Жучка пока не сдавалась, хотя спать хотелось ужасно. Заснуть не давали чувство долга и старушкин могучий храп под ухом. Тетушка Жанна и Катька остались сегодня ночевать в палатке в Жучкином дворе.

Ночные мотыльки кружили вокруг фонаря, тихонько квакали лягушки в пруду, над крышами сиял месяц. Жучка жевала яблоко и поглядывала на наручные часы: в три ночи их с бабушкой должны были сменить Катька и Степан Петрович — тот сосед, у которого украли телевизор. Неожиданно возле дома напротив наблюдательного пункта остановился черный джип.

— Ку-ку! — подала Жучка условный сигнал.

Уставшие жители Окраинной крепко спали и ловили в сладких снах целые толпы преступников, а потом получали за это медали.

— Ку-ку! Ку-ку! Да ку-ку же, говорю! — надрывалась Жучка, но все было бесполезно.

От злости она швырнула в темноту яблочный огрызок.

— Ой-ой-ой! — взвыла Катька, хватаясь за лоб, на котором уже была готова выскочить шишка. Катькины вопли разбудили тетушку Жанну, которая спросонья закричала: «Караул! Грабят!» — и стала отбиваться от невидимых разбойников. Палатка упала и сшибла бочку с дождевой водой. Бочка покатилась и с грохотом врезалась в сарай. Куры, мирно спавшие на насесте, от испуга снесли по яйцу, которые упали прямиком на голову коровы Зорьки.

— Му-у-у! — испуганная Зорька понеслась на улицу, перебежала через дорогу и застряла рогами в заборе Степана Петровича.

— Что случилось?! — выскочил на улицу всклокоченный сосед в трусах.

— Му, — скромно сказала Зорька и сделала независимый вид — мол, не видишь: прогуливаюсь, воздухом дышу.

Вся улица проснулась и высыпала на улицу.

— Держите вора, гав!

Но машины уже и след простыл.

— В погоню! — закричала улица Окраинная.

— Хр-р-р, пс-с-с, — отозвалась баба Нюра с раскладушки.

Дорога была влажной после дождя, поэтому на ней отчетливо была видна дорожка от шин. Сперва друзья ехали по следу на трамвае тетушки Жанны, но на конечной остановке им пришлось слезть и идти пешком. Впереди, насколько хватало взгляда, простиралось пшеничное поле. Они шли и шли, а дорога никак не кончалась. Желтые колосья трепетали на ветру.

— Красиво… только, тьфу, невкусно, — Катька выплюнула на землю твердые зернышки. — Совершенно нежевательно.

— А вот это жевательно, — застеснялся Колька, хозяин велосипеда, протягивая ей жвачку. — Хочешь?

— Спасибо! Хочу, — улыбнулась Катька.

Впереди появилась голубая полоска. Повеяло прохладой.

— Море! — первым догадался Колька.

Перед нашими путниками плескалось, шумело, переливалось на солнце всеми цветами радуги оно.

Море.

Охладить усталые ноги в воде было так приятно.

— Какие ракушки красивые! — восхищалась Катя, вглядываясь в прозрачное дно.

— Надо же, с детства живу в городе, а это место вижу впервые! — удивлялась голова Степана Петровича. Остального Степана Петровича Катька с Колькой заботливо засыпали песком по самую шею, пока он дремал.

— Эй, а это что такое? — вдруг спросила Жучка.

На другом конце пляжа виднелись какие-то сооружения. Подойдя ближе, наши друзья увидели вывеску: «База отдыха “Волна”». Под вывеской, возле будки, на полосатом лежаке спал носорог. Над его головой был приделан зонт от солнца со сломанной спицей, неподалеку на волнах покачивалась надувная лодка. Два маленьких носорога сидели на качелях и оживленно шептались. Рядом стояла табличка «Прокат велосипедов», к колышку которой был привязан цепочкой один-единственный велосипед.

— Родной, нашелся! — расчувствовался Колька, обнимая руль.

— Будочка моя любимая! — плясала танец аборигенов Жучка. — Косточки мои вкусненькие!

Наши друзья радостно разбирали находки. Когда старичок с растопыренной бородой отвинтил от лежака зонтик, то носорог сразу проснулся.

— Что такое? Кто вы?! Караул!

— Это хозяева вещей, а вот кто вы? — поинтересовалась тетушка Жанна.

— Я тут отдыхаю с семьей, никого не трогаю, — растерялся носорог. — Мы по путевке приехали из Африки.

Носорог достал из сумки старую черно-белую фотографию в рамке и вздохнул.

— У меня, между прочим, дедушка родом отсюда.

На фото носорог в подпоясанной ремешком рубахе обнимал за плечи лошадь в кокошнике. «Носику на добрую память. Твоя Иго-го. 3 июня 1916 г.» — было написано на обратной стороне. Было ясно, что носорог ни в чем не виноват. Но кто же тогда украл вещи у наших друзей?

— Тут хозяин есть, он нам и сдает дом, — рассказал носорог. — Кот. Зовут его Прокофий Васильевич, фамилия Бандюга. Да вон он, возле палатки, арбуз ест…

Пришло время вернуться назад, в то время, когда Катя с пчелами грустили на скамейке в парке. Девочка задремала, а пчелы изо всех сил старались вести себя хорошо. Как вдруг…

— Арбузы!

Весь мир наполнился самым вкусным запахом на свете! У пчел сразу потекли слюнки, усики встали дыбом. По дороге ехал джип с прицепом, в тележке лежали сочные, спелые арбузы. Пчелы вовсе не хотели сбегать от Катьки, но их крылышки сами собой затрепетали, и они роем перелетели в прицеп. Один арбуз оказался лопнувшим. Пчелы наелись так, что их маленькие животики надулись, как барабаны. Они заснули в уголке и сладко спали почти целые сутки. Проснулись пчелы от громких криков.

— Предъявите документы! Вторжение в частную собственность!

Толстый полосатый кот жаловался, что к нему на базу ворвалась толпа ненормальных, которые разгромили все вокруг и напугали отдыхающих.

— Ж-ж-ж-ж! — грозно сказала куча арбузов, и оттуда вдруг вылетел пчелиный рой.

— Ой, помогите! Мамочки! — завопил кот. — Не пчелы, а бандиты какие-то!

Бандюга бросился бежать. Он одинаково боялся воды и пчел, и совершенно не знал, что делать. В конце концов, пчелы отстали от кота и вернулись на базу.

— Что, опять ругаться будете? — поинтересовались они.

— Умницы вы мои! Нашлись наконец-то! — прослезилась тетушка Жанна, а Катька побежала к пчелам обниматься.

Возвращались домой весело, везя все свое добро в Бандюгином автомобиле. Только телевизор Степан Петрович никому не отдал — так и шел, прижимая его к сердцу, до самого дома.

— Стой, кто идет! — встретила нашу компанию баба Нюра, подпрыгнув на раскладушке. — Ишь, ворюги! Ку-ку!

— Выспались, баб Нюр? — поприветствовала Окраинная. — А носки-то ваши вон, у вас на ногах.

— И правда, — пошевелила голым пальцем старушка. — Запамятовала малость. Ну, когда бандитов-то ловить будем?

Видели бы вы, как обрадовались пчелы своему улью! Они облепили его со всех сторон и прослезились, а затем залезли внутрь и наотрез отказались выходить. Пришлось их, вместе с ульем, отвезти на пасеку к деду Терентию. Старик был так счастлив, что латунные пуговицы на его рубашке сияли, как новые пятаки.

Мимо проехала полицейская машина, в окне которой виднелся хмурый кот Бандюга.

— Арестовали, все-таки.

— Так ему и надо!

— А мне его жалко, — сказала Катька. — Он такой злой, потому что у него совсем нет друзей.

— Наоборот, у него друзей нет, потому что он злой, — возразила Жучка. — Я вообще не понимаю, как можно дружить с котами!

— Дружить хоть с кем можно, — Катька умоляюще посмотрела на Жанну Борисовну. — Мам, давай возьмем его к себе? Он мышей ловить будет!

Тетушка Жанна даже растерялась:

— Катюш, но у нас сроду мышей не было…

— Заведем! — не сдавалась Катька.

— Может быть, вы и нас на недельку заведете? — смущаясь, попросили носороги. — Нам теперь совсем негде жить, самолет в Африку только в следующий четверг.

— Конечно, дорогие носороги! Милости просим! — пригласила Жанна Борисовна.

— Вот так все и было, — сказала Катька.

— Врешь ты все! — не поверила я. В осенние каникулы я гостила у своей тети Жанны и двоюродной сестры Катьки, у которой сегодня был день рождения.

— Ах, я вру? А ну, Бандюга, докажи ей! — Катька схватила за шкирку полосатого кота, который мирно пил молоко из блюдца.

— Мяу-у! — возмутился кот.

— Ого, — сказала я и зевнула, — с ума сойти. Кот, который умеет мяукать!

В это время в дверь позвонили. Вошел старичок, и я ахнула: рубашка и штаны старичка были расшиты разноцветными пуговицами.

— Катюша, а я тебе привет принес от кое-кого!

Удивительный дедушка протянул моей сестре трехлитровую банку, доверху наполненную янтарным медом.

— Здрасте…

Договорить я не успела, потому что в дверь снова позвонили.

— С днем рождения, гав!

На пороге на задних лапах стояла белая собака с рыжими пятнышками. В руках у нее был букет из ромашек и васильков.

— Жучка Барбосовна, здравствуйте! — обрадовалась Катька. — Проходите, скоро мама пирог испечет!

Едва мы поставили букет на середину стола, как в дверь постучали. Катька открыла дверь, и я чуть не упала с дивана от изумления!

— Хэппи бёздей ту ю!

В дверь с трудом протиснулся носорог с огромной гроздью бананов в руках. Руки его были заняты, поэтому он и стучал ботинком. За носорогом скромно зашла его жена в шляпке, она несла ананас, перевязанный ленточкой. Следом за родителями в комнату вбежали двое малышей-носорогов и принялись в шутку толкаться в коридоре. С полки посыпались книги, из серванта грохнулась ваза и разбилась на тысячу кусочков, а со двора донесся крик: «Спасите! Землетрясение!»

— Ура! Мам, мам, Носороговы приехали!

Все расселись вокруг стола, и тетушка Жанна внесла пирог.

— М-м-м, с капустой, — затрепетал ноздрями папа-носорог. — Мой любимый.

— Катерина, не вертись! — сделала замечание моя тетя.

И правда, Катька почему-то вертелась на месте и поглядывала то на дверь, то на телефон. Пару раз она сбегала к окну.

Уже начало темнеть, когда моя кузина наконец успокоилась.

— Ну и не надо, — сердито шептала она. — Ну и ладно…

И тут в дверь замолотили кулаками.

— Явлифтеужедвачасасижу! — скороговоркой выпалил взъерошенный парнишка.

— Что? — не поняла тетя Жанна. — Коль, ты успокойся, объясни!

— Я в лифте уже два часа сижу, говорю! И стучал, и кнопки нажимал, а он ни в какую!

— Привет, — я впервые в жизни увидела, как моя бойкая сестра покраснела.

— Это тебе, — Коля достал из кармана ракушку. — Помнишь, ты хотела?

— Спасибо. Красивая какая…

Сейчас Катька c Колькой шепчутся о чем-то у окна, тетушка Жанна с мамой-носорогом делятся рецептами, дед Терентий учит маленьких носорожиков свистеть, а Жучка Барбосовна гоняется по дому за котом Бандюгой. Ну, а я? А я записываю в дневник эту удивительную историю, чтобы рассказать ее вам.

Анна Глянченко		Художник Айслу Шмакова
Страничка автора		Страничка художника