Август 2021 года

Наталья Ключарева

В кустах шиповника хорошо скрываться, когда играешь в прятки. Можно, конечно, поцарапаться колючками, но это вряд ли: там внутри давно протоптаны безопасные тропинки. Ещё это отличный домик для котят, щенят и прочих детей. А если бы взрослые снизошли к нашим мольбам и купили на рынке крохотного жёлтого цыплёнка, то и его мы поселили бы в куст, в коробке из-под обуви.

Шиповник съедобен. Сладкие розовые лепестки заменяют жвачку, правда, если жевать слишком долго, становится горько, и плюёшься тёмной тягучей слюной, как корова. В середине лета в пищу идут большие круглые ягоды. Зелёные, они, честно говоря, не очень, но если дождаться, пока хотя бы один выпуклый бок побуреет, то в самый раз. Главное — не кусать слишком глубоко, а то наберёшь полон рот противных колючих семечек.

Из незрелого шиповника мы делаем толстые обручальные кольца: потрёшь с двух сторон об асфальт, на котором от этого остаются зелёные полосы, потом вытрясешь сердцевину — и готово твоё колечко!

Акация в пору своего цветения всегда вызывает бурные споры. Одни рьяно доказывают, что есть надо сами жёлтые цветки, другие стоят на том, что съедобны их внутренние сладкие корни, спрятанные в зелёную чашечку у самой ножки.

Зато мелкие зелёные горошины съедаются единодушно. А после весь двор оглашается пронзительными свистами. Маленькие стручки пищат высокими голосами, крупные гудят басом. Кто-то умеет выдувать из них целые мелодии. Но чаще всего акация используется как сигнал: завизжит у тебя под окнами хор весёлых сопелок, когда ты под надзором бабушки, мучаясь, читаешь французскую книжку, — значит, вызывают гулять и надо поскорее завязывать с Лафонтеном.

Почему-то все дети называют это растение акацией. Однако кустарник со сладкими жёлтыми цветами, о котором идёт речь в этом отрывке, на самом деле, называется »карагана». А акация — это дерево, и растёт оно преимущественно в жарких странах.

Наш первый помощник. Содранные коленки и локти, ладони, порезанные осокой, даже осиные укусы — всё лечится подорожником. Поплюешь на пыльный листок, приклеишь к ране — и бежишь дальше.

А ещё из подорожника можно надёргать упругих зелёных ниток, чтобы сшить платье из лопухов или повесить украшения на куст шиповника, потому что он ёлка и мы празднуем Новый год. Иногда эти зелёные жилки завиваются, тогда они становятся волосами для куклы из одуванчика.

Нет ничего красивее венка из одуванчиков. Пускай потом все руки в коричневом несмываемом молочке, а лицо и платье в жёлтой пыльце — это неважно. Главное — закрепить уже сплетённый венок, чтобы он не распрямлялся и не спадал с головы. Этого мы, увы, делать не умеем. Мы заматываем концы травой, но она быстро развязывается — и вот уже наши прекрасные солнечно пахнущие короны сползают и виснут на ушах, а то и вовсе падают в пыль. Но просто выбросить венок нельзя. Мы надеваем их на горячие плечи клёнов или на тонкие запястья берёз.

Это наш штаб. Почти у самой земли ствол удобно разветвляется, так что даже неловкие малявки могут вскарабкаться. Конечно, выше им уже не подняться, и они оседают на толстых нижних ветвях, но это опасно: с тропинки могут заметить взрослые и наябедничать родителям, что мы опять лазаем по деревьям.

Поэтому мы предпочитаем забираться на самый верх. Ствол, отполированный несколькими поколениями, приятно холодит разгорячённые ладони. И предательски скользит под ногами. Так что лучше залезать босиком, спрятав сандалии в траве.

Земля мелькает далеко внизу, ветка, в которую ты вцепился, ходит ходуном, дух захватывает. Но ты не можешь выдать своего страха, и, когда мальчишка, качающийся на соседней ветке, побледневший под веснушками и чумазым загаром, неуверенно предлагает: »Лезем дальше?», ты отвечаешь: »А чё? Конечно лезем! Или слабо?» — и для уверенности сплёвываешь вниз сквозь выпавшие ещё весной передние зубы.

Совершенно невозможно дождаться, пока он созреет. Особенно когда ягоды уже посинели и кажется, что пора, а внутри всё та же вязкая кислятина, от которой лицо перекашивается как в кривом зеркале.

Но мы упрямы. Сидя верхом на ветках, мы долго катаем в пальцах твёрдые ягоды, на которых кое-где ещё висят белые пожухлые лепестки. Если хорошенько размять, они становятся сладкими. По крайней мере, нам так кажется.

Язык деревенеет, зубы покрываются липким налётом, и мы не в силах больше проглотить ни одной ягоды. Тогда мы начинаем пуляться друг в друга косточками. Самые хитрые складывают их в карман, чтобы потом сбегать в подъезд, достать из тайника за почтовым ящиком рогатку... И вот уже косточки становятся страшным оружием: ими можно стрельнуть до синяка, а то и возбить окно.

Ещё в нашем хозяйстве есть полезные мыльные цветы. Если потереть их между ладонями, выделяется пахучий сок, смывающий всякую грязь. Особенно это важно, когда собираешься идти домой — отпрашиваться ещё на часик.

Есть фиолетовые цветы, растущие в палисаднике под окнами. Их сажает и стережёт глухая бабка с первого этажа. У неё всегда наготове пучок какой-то особенно жгучей крапивы, но и это нас не может удержать. Ведь если оторвать у такого цветка верхний лепесток-чашечку, то на свет появляются две тоненькие ножки-тычинки в изящных сапожках. Этими цветками мы всегда играем в »Принцессу и любовь».

Есть белые ягоды, которые оглушительно трещат и лопаются. Особенно если насыпать их на асфальт целую кучу, а потом прыгнуть с разбегу. Эти ягоды несъедобны и висят на кустах вплоть до поздней осени.

А осенью мы уже не те. Обременённые увесистыми ранцами и пакетами со сменкой, мы одеты в нелюбимые шерстяные колготки и новые ботинки, в которых нельзя ходить по грязи. Осенью не погуляешь так самозабвенно, даже в выходные. Прежние игры выцвели и поскучнели, как трава. И надо всем — тягостная тень невыученных уроков.

Белые ягоды щёлкают под ногами. Мы скачем по ним с какой-то унылой удалью. И смутная тоска подступает к сердцу. И ранцы бьют по снине. И вот уже темнеет...

Наталья Ключарева		Художник Елена Эргардт
Страничка автора		Страничка художника