Октябрь 2008 года

Писательница из Мурманска Ольга Максимова (Ольга Гарнат) дебютировала в нашем журнале. Главы из ее повести «Фунтик» «Костер» напечатал в октябре 2005 года. А в 2006 году Ольга стала лауреатом Первого Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. Л.Н. Толстого, и ее повесть-сказка «Фунтик, или Жизнь Фунтика» вошла в «Альманах детской и юношеской литературы» (М.: Ключ-С, 2007). Сегодня мы предлагаем вашему вниманию главы из новой повести Ольги Максимовой «Найди свою Трою». Надеемся, что эта публикация приблизит появление новой интересной книги, написанной для вас, ребята. Дело за издателями.

Седьмой класс начался для Антона невесело. Неприятности навалились еще летом, во время международного юношеского чемпионата по футболу, который ежегодно проходил в небольшом шведском городке Питео. «Арктика» уже в третий раз выбиралась сюда. В предыдущие два визита команда увезла с собой высшие награды — сначала серебряную, а потом и золотую. Теперь ребята надеялись получить еще одно золото.

Участников соревнований поселили на спортивных базах, среди сосен, вокруг живописных озер. Футболисты из Романовска успели привыкнуть к поездкам за рубеж, и приметы благополучного капитализма — чистота, порядок, тщательная ухоженность домов и улиц — уже не вызывали, как прежде, завистливой восхищенности.

Организаторы турнира средств на его проведение не жалели: призовой фонд даже по капиталистическим меркам считался довольно приличным. Страсти на многочисленных футбольных полях разгорались нешуточные. Дошедшая до полуфинала «Арктика» потеряла получившего сильный ушиб плеча вратаря Сашу Разгонова и полузащитника Толика Говорова, в столкновении с противником подвернувшего ногу. В запасе оставались Дима Курилин, передавший Антону Тимченко капитанскую повязку, и Родион Шершунов. Оба только накануне поездки в Питео отгрипповали и находились далеко не в идеальной спортивной форме. Еще несколько футболистов не смогли поехать на соревнования из-за отсутствия денег у родителей, и скамейка запасных оказалась критически короткой. Полуфинал складывался тяжело для команды. Александр Александрович заметно нервничал: противник, шведы, играл жестко, грубо, прилагая все силы, чтобы помешать русской «Арктике» в очередной раз увезти домой медали.

Начался второй тайм. Время неумолимо уходило вместе с шансом одолеть противника, которого счет 2:2 вполне устраивал. Антон, как капитан, пытался ободрить товарищей, но это мало помогало. Шведы действовали более спокойно и уверенно и готовились предпринять контратаку, когда мяч, в очередной раз взлетев в воздух, по касательной спикировал на кого-то из их защитников, изменил направление и улетел вправо, где за пределами штрафной курсировал Юрик Осипов. Вместо того чтобы попытаться проскользнуть мимо защитников и пробраться поближе к воротам или, на худой случай, перепасовать кому-нибудь из товарищей, Юрик вдруг, неожиданно для своих и чужих, сильно ударил по мячу, вложив всю энергию отчаяния, накопленную к тому моменту. Вратарь желто-голубых, не ожидавший подобной прыти от, кажется, уже поверженного противника, замешкался с прыжком всего на секунду, но этой секунды было достаточно, чтобы мяч оказался у него за спиной в сетке ворот. Увидев засиявшие лица товарищей по команде, Антон понял, что это — победа, которую после гола Осипова они уже ни за что не отдадут сопернику. Шведы сразу как-то растерялись, обмякли, бестолково засуетились, мешая друг другу.

Антон толком не понял, что именно произошло в следующую минуту. Осипов даже не владел мячом в тот миг, когда с ним столкнулся рослый швед. Судья жестикулировал желтой (почему не красной?!) карточкой, а Юрик лежал на травяном газоне. Антон подбежал к нему и с тревогой спросил:

— Юрик, что, нога?

— Ну, гад толстый, достал-таки, — ответил Осипов сквозь сжатые зубы и застонал.

— Тимченко! На место! Играть! Осипов, ты чего разлегся? — загремел от кромки поля голос Шефа.

Юрик попытался встать, но тут же, застонав, опять повалился на бок. Зло глянув на тренера, Антон на правах капитана подбежал к судье и, указав на Осипова, произнес: «Our player has got injuri!» Судья недовольно глянул на часы, на Осипова, но игру остановил. Антон помог Юрику добраться до скамейки запасных, не обращая внимания на мечущего молнии Шефа. Затем стремительно вернулся на поле и сразу включился в игру. За оставшиеся три минуты счет не изменился. «Арктика», а значит — Россия, вышла в финал.

Александр Александрович, буркнув: «Не расслабляться, главная игра впереди», быстро куда-то удалился, оставив команду на трибунах наблюдать бой за третье место.

— Мы что, так и будем тут торчать? — поинтересовался Костя Жданов, пытаясь поудобнее устроиться на жестком сидении.

— А кто виноват? Надо было полуфинал проигрывать, не пришлось бы ожидать финала. Топал бы уже сейчас в коттедж, паковал чемоданы, — резонно заметил Шипа. — А раз пробились дальше, нечего ныть, сиди и жди.

— Не могли назначить финал на завтра, — возмутился Телибаев. — Такой напряг — сразу две нехилые игры в день!

— Они боятся, что Шипа у них все запасы пирожных переточит, если еще на день задержится, — с серьезным видом предположил Костя. — А вообще-то чего стеречь тут на стадионе? Давайте пойдем в коттедж, вымоемся хоть, отдохнем по-человечески. Тут идти-то десять минут, а до финала еще куча времени, успеем вернуться.

— Хочешь, чтобы Шеф тебе голову оторвал? — лениво поинтересовался Шаповалов.

— За что? За то, что пробились в финал?! — фыркнул Костя.

— Давай, капитан, решай, — обратился к Антону вратарь Виталик Кириллов.

— По-хорошему, конечно, нужно дождаться Саныча. С другой стороны, не известно, куда он подался и когда вернется. Да и Юрчика не мешало бы оттранспортировать, кто его знает, что у него с ногой, — вслух размышлял Антон. — Как ты, Юрик, доковыляешь до коттеджа с нашей помощью?

— Доползу потихоньку, — ответил Осипов, кривясь от боли и потирая травмированную ногу.

— Сто раз уже говорили, что надо на игры врача с собой брать, — произнес с упреком Зотов.

— Какой там врач, у директора школы никогда нет денег даже на медсестру, — с горечью заметил Антон. — Ладно, чего время зря терять. Давайте решим так: кто хочет в коттедж отдохнуть — за мной, кто остается — доложит Шефу о наших планах.

Остаться на стадионе решили Разгонов, Говоров и Курилин, которые участия в предыдущей игре не принимали, а также примкнувший к ним осторожный Шаповалов, Шипа, которому лень было топать туда и обратно.

— Мы не вспотели, мыться нам не надо, — так пояснил свое решение Разгонов. — Лучше останемся дожидаться Шефа, прикроем вас с тыла.

Когда посвежевшие и отдохнувшие игроки «Арктики» вернулись на стадион, Александр Александрович, сверкая очами, молча дождался, пока подопечные рассядутся на скамейках, и только после этого набросился на Антона.

— Ты что это себе позволяешь, Тимченко?! Какого хрена ты увел команду со стадиона?

— Александр Александрович, мы отдыхали в коттедже, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Антон.

— Они, видите ли, отдыхали, — передразнил Шеф. — Что, сильно переутомились? Туристы-футболисты!

Голос Александра Александровича разнесся над трибунами. Несколько шведских футболистов сидели поодаль и с любопытством наблюдали за происходящим.

— Так, а где Осипов? Почему он не явился? Или так устал, что уже и подняться не смог?

— У него сильно болит нога, — пояснил Антон. — Мы его оставили в коттедже.

— А у тебя ничего не болит? Кто тебе позволил распоряжаться? Кто вместо Осипова сейчас выйдет на поле? Может, мне прикажешь натянуть его форму?

Кто-то фыркнул, представив, как здоровенный Шеф пытается втиснуться в форму субтильного Юрика. Это еще больше разозлило тренера, и он заорал, распаляясь:

— Посмотрю, как вы сейчас на поле будете хихикать! Только и умеете, что жрать и гадить, да отдыхать в загоне, как свиньи ленивые!

Дальнейший перечень обвинений был настолько несправедлив и облечен в такую неприемлемую для публичного озвучивания форму, что передача его даже в виде пиков и точек была бы запрещена цензурой. Ребята сидели ошарашенные и подавленные. «Что он делает? Ну что он делает?! Перед главной игрой такой разнос да еще на виду у всего стадиона — это же верный путь к поражению», — лихорадочно думал Антон, глядя на поникших товарищей.

— Александр Александрович, мы решили отдохнуть, чтобы лучше сыграть, — сделал он отчаянную попытку прервать поток несправедливых упреков.

— А ты вообще заткнись! Тебе слова никто не давал! Я отстраняю тебя от игры, снимай повязку: навоз из-под коров тебе выгребать, а не командой руководить! Пошел вон!

Антон дрожащими руками снял капитанскую повязку, аккуратно положил ее на ближайшую скамейку и, развернувшись, пошел к коттеджам. Он зашел в свой номер и, не раздеваясь, упал на кровать. Душили слезы. Антон всеми силами пытался их сдержать. Как хорошо все начиналось, и как нелепо кончилось. И, главное, за что? За что Шеф налетел на него как на преступника и оскорблял на виду всей команды и соперников? Ведь он старался не для себя, для команды. Ребята хорошо отдохнули, почерпнули новых сил и готовы были, во что бы то ни стало, вырвать победу у бразильцев. Чего Шефа понесло? Теперь ребята расстроились, вполне могут и проиграть — столько сил затрачено, и все может оказаться впустую.

В домик, запыхавшись, ворвался Разгонов.

— Подъем, Тимыч! Наши дуют позорно, уже два мяча подарили бразильцам! Шеф велел тебя разыскать и доставить к началу второго тайма, — закричал он с порога.

Первым желанием Антона было наплевать на приказ тренера. Выгнал — нечего теперь гонцов слать, пусть сам натягивает футболку "Арктики", как и собирался, и выходит на поле, а он, Антон, как и приказано, в колхоз подастся. Заметив и правильно оценив реакцию Тимыча, Разгонов сказал:

— Да плюнь ты на Шефа, Антон! Не ради него мы на поле выходим. Ребят жалко. Обидно будет, если из-за Шефа игру сдадим.

Слова Разгонова заставили Антона по-иному оценить ситуацию. Личная обида не давала права предавать товарищей. Уже через десять минут Антон был на стадионе. Начался перерыв. Ребята сидели в раздевалке, уставшие и унылые. Шефа видно не было. То ли исчерпал весь запас ругательств, то ли разозлился так, что не желал даже видеть свою команду, хотя они старались, как могли, и шанс на победу сохранялся: пока Сашка бегал за Антоном, команда сумела-таки отквитать один мяч. Отличился Зотов, бивший штрафной. Увидев Тимыча, ребята обрадованно вскочили со скамеек. Курилин снял капитанскую повязку и протянул ее Антону.

— Играть буду, но повязку не возьму, — твердо отказался Антон.

— Да плюнь ты на Шефа, Антон, не бери в голову, — посоветовал Дима, смущенно теребя повязку.

— Ладно, после матча обсудим, сейчас надо думать об игре, — ответил Антон.

Золотые медали, хоть и достались "Арктике" по праву в нелегкой борьбе, на этот раз почему-то никого не радовали. Тренер буркнул скупые слова поздравления, но выглядел при этом недовольным. Ребята решили, что он все еще сердится, хотя, в общем-то, не за что. Им даже в голову не могло прийти, что раздраженность Александра Александровича никоим образом не связана с ними. Мало того, он испытывает жгучий стыд за свое поведение, чуть было не сыгравшее роковую роль в поединке с сильной бразильской командой. Особенно стыдно было перед Тимченко, но ложное самолюбие мешало признать вину. Это и расстраивало, и злило. "В конце концов, Антон вышел же на игру и, можно сказать, спас ее, — успокаивал себя тренер, — значит, не дуется, и инцидент можно считать исчерпанным".

Команда его мнение отнюдь не разделяла. Собравшись в одном из коттеджей, футболисты бурно обсуждали события минувшего дня.

— До каких пор он будет так обращаться с нами? — возмущался Зотов. — Обзывается, за людей не считает!

— И денежки, премиальные, между прочим, не спешит раздавать! — глубокомысленно заметил Шипа.

— И не дождетесь премиальных, — заверил Телибаев. — Он их уже в носок сложил, дома с директором поделит.

— Да шут с ними, с деньгами, — подключился к разговору Костя. — Обидно, что как ни выкладывайся, а он к нам все равно как к рабам. Вон Юрку травмированного хотел на поле погнать, а рентген у него трещину в кости показал.

— А что будет, если мы всей командой после возвращения из Питео возьмем и не явимся на тренировку? — задумчиво поинтересовался Дима Курилин.

— Да мы и так после Питео на тренировки ходить не будем — каникулы же! — напомнил Родион. — Все разъедутся.

— Каникулы, это понятно, я имею в виду после каникул! — уточнил Дима.

— А и правда, — вдохновился Кириллов, — давайте отучим его оскорблять нас: возьмем и не явимся все дружно на тренировку, пусть побегает за нами. Может, потом больше ценить будет!

Антон не принимал участия в дискуссии. Для себя он решил: сегодня была его последняя игра под руководством Шевцова.

Тогда, находясь под свежим впечатлением от несправедливой обиды, Антон даже не подозревал, как трудно будет осуществить задуманное. Летом он еще чувствовал себя нормально: отдых на Украине, встреча с родными и друзьями, возможность играть в футбол "для души" — все это отвлекало. Труднее стало, когда начались занятия в школе. Уже второго сентября к Антону подошел Толик Говоров и радостно сообщил:

— Завтра на тренировку к пяти часам!

— Я не пойду, — стараясь выглядеть равнодушным, ответил Антон.

— Заболел? — участливо поинтересовался Толик.

— Нет, — пожал плечами Антон. — Просто не хочу.

Толик даже рот открыл от изумления: чтобы Тимыч, да не хотел идти на футбол! Потом он вдруг нахмурился, что-то вспомнив.

— Ты это из-за того наезда в Питео, что ли?

— А что, этого мало? Вы ведь тоже, кажется, всей командой хотели проучить Шефа, — напомнил Антон.

— Так когда это было-то! — протянул Толик. — Все уже, наверное, забыли. И сразу посерьезнев, добавил:

— Знаешь, Тимыч, я раньше даже мечтать не мог играть за такую команду, как "Арктика". Да что там говорить, я и думать не смел, что отец вообще разрешит мне играть в футбол, ты же знаешь. И теперь, когда моя мечта сбылась, я не могу уйти из команды только потому, что Шефу вожжа под хвост попала. Конечно, тебе больше всех досталось, и ни за что. Но я знаю, что Шеф тебя уважает, он уже сто раз пожалел, что тогда набросился на тебя.

— Мог бы и сказать, что жалеет, я бы понял, — с горечью ответил Антон.

— Да ты что, — замахал руками Толик. — Чтоб взрослый мужик у пацана прощения просил?! Да такого не может быть никогда!

— Значит, не сильно-то он меня и уважает, — подвел итог Антон.

— Ну, как знаешь, а команде будет тебя сильно недоставать…

Как чувствовала себя команда без него, Антон не знал, но то, что ему без команды выть хотелось — чистая правда. Жизнь стала пустой без спешки на тренировку, без затоптанного футбольного поля, без соревнований, без товарищей-футболистов. Антон не жалел о своем решении. Он твердо был уверен: нельзя никому позволять себя унижать. И если ты взрослый человек, это еще не повод унижать младшего. Все было правильно, только вот чем заполнить образовавшуюся пустоту, он абсолютно не представлял. Можно было, конечно, наброситься на школьные дисциплины. Но когда из жизни исчез футбол, появилось отвращение и к учебе.

Домашним своим Антон не счел нужным сообщить о конфликте с Александром Александровичем. Если рассказать маме, выбирая культурные выражения, она не поймет обиды сына, а повторять то, что им пришлось выслушать от тренера дословно, не было никакой возможности. В глубине души Антон надеялся, что Шеф вспомнит о нем, пусть не станет извиняться прилюдно, как оскорблял, но хотя бы позвонит, и все потечет как прежде. Неосведомленность родителей создавала дополнительные трудности. Уже через неделю мама как бы невзначай поинтересовалась:

— Антоша, а когда у тебя тренировка?

Тут бы надо было сразу все и рассказать, но неожиданно с языка сорвалось:

— Шеф сейчас повез малявок в Лулео, так что решил продлить нам каникулы.

Это была полуправда. Александр Александрович на самом деле уехал с младшим составом "Арктики", но и оставшиеся тоже не бездельничали. На время отсутствия Саныча тренировкой занимались Владимир Горчаков и Сергей Бутенко, лучшие игроки старшего состава.

Маму не проведешь, она точно знает, сколько времени может отсутствовать тренер, поэтому через две недели, ругая себя за то, что сразу не сказал правду, Антон был вынужден придумывать новую "отмазку". Помог друг Вадим, он же Димон. Раньше Вадик Иноземцев коротал время в доме Антона, теперь пришел его черед предоставлять убежище другу. Четыре раза в неделю Антон собирал спортивную сумку и шел на троллейбус. Проехав одну остановку, он выходил и пешком возвращался к Димону. Благо, Анна Станиславовна приходила домой к восьми, а отец, Андрей Николаевич, выбирался из Заречья, когда отпускала служба, что позволяло Антону просиживать у Иноземцевых до предположительного окончания тренировки. Когда приходило время возвращаться домой, вместе с Вадиком они раскладывали спортивную форму на полу и, чтобы довести ее до состояния, соответствующего усиленной тренировке, обильно сбрызгивали из предназначенного для смачивания цветов пульверизатора. Позже Антон приловчился, приходя домой, тут же засовывать якобы пропитанную потом форму в стиральную машину и самостоятельно задавать программу по ненужной стирке. Мама была очень довольна сыном, даже не представляя, какие кошки в это время скребутся у него на сердце.

Октябрь принес с собой обычный для севера снег. Улицы сразу стали холодными, пронзительно сырыми и неприветливыми. Антон иногда ощущал себя пилотом "ночного почтового" из книги Экзюпери, который потерял земные ориентиры и, приняв свет звезды за свет маяка, летит сквозь бездонное ночное небо, и вся жизнь его теперь — до последней капли топлива. Глупая ложь все больше тяготила, к тому же он понимал: рано или поздно придется все рассказать. В ноябре возвращается из рейса отец, фанат соревнований. Уже сейчас мама удивляется, почему в этом году до сих пор не было ни одной игры, и сестрица Дашка косится подозрительно.

В очередной раз заявившись к Вадиму со спортивной сумкой, Антон обнаружил, что приехал Андрей Николаевич и мужчины Иноземцевы заняты кропотливым трудом.

— Вот, вчера ободрали обои, а сегодня, пока мама на работе, хотим сделать ей сюрприз, оклеить полностью спальню, — с чрезвычайно довольным видом пояснил Вадим. — А то новая мебель как-то не смотрится на фоне старых стен.

— А, это ты, Антон, проходи, — выглянул из кухни дядя Андрей. — Я вот тут клея намешал, пока растворится, можно чайку попить.

— Нет, спасибо, я лучше пойду, — чувствуя себя лишним, отказался Антон.

— Ты с тренировки? — понимающе кивнул Андрей Николаевич. — Молодец, настоящим мужским делом занимаешься!

Вадим виновато, чтоб не видел отец, пожал плечами, мол, я ж, как ты велел, никому ничего не рассказываю.

— Я сыну говорю, попросись в команду, ты же вратарь от Бога! — продолжал старший Иноземцев. — "Нет, — говорит, — я уже старый, меня не примут". Хороша старость в 12 лет! Да ты проходи, посиди, пока мы работать будем, телевизор посмотри или компьютером позанимайся.

— Нет, я пойду, мне нужно в одно место заскочить, — отказался Антон.

Выйдя на улицу, он некоторое время стоял в раздумье. Куда податься? Во всяком случае, подальше от дома, где можно наткнуться на Дашку или маму. Антон направился на автобусную остановку. Скоро начнется час пик, и затеряться в толпе будет легче. Антон стоял на остановке и выбирал, в какой бы автобус ему загрузиться, как вдруг кто-то хлопнул его по плечу:

— Привет, Тимыч! Куда направляешься?

Антон растерянно оглянулся. Рядом, приветливо улыбаясь, стоял Володька Горчаков.

— Куда, говорю, направляешься, не на тренировку случаем? — повторил Горчаков.

Антон отвел глаза и отрицательно помотал головой.

— Ты, говорят, решил завязать с футболом, — пытаясь поймать взгляд Антона, спросил Горчаков. — Это правда?

— В общем-то, да, — неохотно ответил Антон.

— Жаль, очень жаль, у тебя неплохо получалось, — с искренним сожалением заметил Горчаков. — Это из-за Шефа ты решил уйти из команды?

Поскольку Антон молчал и ничего не отвечал, Горчаков продолжил:

— Парни рассказывали, что там у вас произошло. Чего там говорить — Шефа тогда сильно занесло. Не по делу. Только знаешь что, Тимыч, можешь мне поверить: он тебя сильно уважает и на самом деле не хотел, чтоб ты уходил.

Антон презрительно скривился. Заметив это, Горчаков сказал:

— Давай пройдемся одну остановку пешком. Мне-то пока еще все равно рано на тренировку.

Антон с безразличным видом пожал плечами и пошел рядом с Горчаковым.

— Не знаю, поможет ли тебе это, но я хочу объяснить, почему Шеф тогда сорвался. Когда вы вышли в финал, он, как положено, позвонил в Романовск и доложился начальству. Я совершенно случайно слышал разговор. То есть то, что говорил Саныч, я не знаю, но то, что отвечал директор, слышал очень даже отчетливо. Так вот, директор заявил, чтоб Шеф, если вы выиграете финал, не платил вам из призовых денег ни копейки! Сказал, что деньги якобы нужны на ремонт зала. Ты же знаешь, Саныч всегда стоял за то, чтоб призовые, честно заработанные, отдавали игрокам. Я думаю, он стал возражать, потому что директор несколько минут орал на него. Потом, наверное, Шеф напомнил, что финал еще нужно выиграть, потому что директор заорал: "Команда ОБЯЗАНА выиграть, иначе можете считать, что вы у нас больше не работаете!" Представляешь, сказать Шефу такое! Кто школе все победы обеспечивает, медали, награды, да и деньги, в конце концов?! Кто б знал нашего директора, если бы не Александр Александрович с его талантом? Ну, вот теперь ты все знаешь. Дальше думай сам, только я знаю, ты команде нужен, и Санычу тоже. Ладно, пока! Мой автобус.

Горчаков пожал руку Антону и побежал к остановке. Антон побрел дальше один. "Вот как, оказывается, все было на самом деле, — думал он. — Интересно, а если бы я знал, смог бы его простить?" И тут же понял: "Нет, все равно тренер не имел права так вести себя с командой. Вот если бы он так наорал на директора, равного себе по возрасту и положению, это еще как-то можно было понять, но срываться на тех, кто не может тебе ответить, просто подло!" "Хотя, я тоже, наверное, мог после, когда Александр Александрович остыл, поговорить с ним, — с горечью подумал он, — сказать, что он не прав и объяснить свое поведение. Глупо так получилось, а теперь куда мне идти?"

Антон медленно побрел к дому. Возле подъезда постоял, наконец, тяжело вздохнув, зашел в дом и направился по лестнице вверх. Услышав шум открывшейся двери, из кухни вышла мама.

— Долго гуляешь, сынок, — звеневшим от напряжения голосом громко произнесла она, — а у тебя, между прочим, гости.

И тихо, уже только для Антона, добавила грустно:

— А я думала, что мы с тобою друзья.

Когда растерявшийся Антон вошел вслед за матерью на кухню, навстречу ему из-за стола поднялся высокий и грузный, как Эверест, Александр Александрович.

— Ну, здравствуй, Тимыч, — обратился он к нему, протягивая руку. — А я вот, решил к тебе, значит, зайти. Думаю, что-то долго мой лучший форвард не является на тренировки.

И поскольку Антон, не веря своим глазам, да и ушам тоже, продолжал стоять молча, Саныч произнес с раскаянием:

— Ну, прости ты, Антон, дурака старого! Отказали тормоза на крутом вираже! Виноват я, признаю, виноват, что тут уже говорить. Но команда-то ни в чем не виновата, Антоша, ты нужен ей. Да и мне тоже. Так что давай, разопьем сейчас мировую чашку чая, и выходи-ка ты завтра на тренировку. Прошу тебя.

Антон только и смог молча кивнуть, мельком глянув на маму внезапно влажно заблестевшими глазами. Виктория Игоревна улыбнулась ему ободряюще.

Близились ноябрьские праздники. Школьники радовались началу осенних каникул. А футболистов ждал городской осенний турнир по футболу в закрытых помещениях. Где-то в Сочи их сверстники еще гоняли мячик по зеленым газонам. Романовск, укрытый снегом по пояс, позволить себе такой роскоши, как зеленая трава в ноябре, не мог. "Арктику", без особого труда пробившуюся в финал, ожидала встреча с очень сильным и очень рассерженным противником — "Лапландией", проигравшей им на предварительной стадии турнира. На трибунах собралась группа поддержки "Арктики": отцы Жданова и Тимченко, сын и отец Иноземцевы и даже Илья Анатольевич Говоров, не столько пришедший посмотреть на игру, которая никогда не числилась у него в любимых, сколько погордиться сыном-победителем, а заодно убедиться, что новенькая форма, которую он подарил команде, также в немалой мере способствует ее успехам.

«Лапландия» была старым и надежным соперником, который не позволяет филонить и знает все слабые места. Однако об одной слабине «Арктики» на сегодняшний день игроки «Лапландии» даже не подозревали. Вратарь Саша Разгонов заболел краснухой. Оборонять ворота предстояло Виталику Кириллову.

— Ничего, в Питео, когда ты локоть повредил, выстоял, сейчас тем более отработаю за двоих, — пообещал Виталик другу по телефону. — Давай, выздоравливай.

Виталик добросовестно выполнял обещание вплоть до тридцать пятой (тайм длился 40) минуты, когда при счете 1:1 игрок лапландцев, хитро преодолев защитные рубежи «Арктики», вышел один на один с Кирилловым. Виталику ничего не оставалось, как броситься противнику под ноги и завладеть мячом. В следующую секунду Виталик почувствовал, как на него, не удержавшись на ногах, рухнул угрожавший воротам игрок. Что-то хрустнуло в левом локте и отдало острой болью. Обхватив мяч правой рукой, Виталик встал, хотел выбросить его руками, но левый локоть опять предательски кольнуло. Тогда он установил мяч и выбил его за пределы штрафной ударом правой ноги. Александр Александрович, опытным взглядом оценив ситуацию и правильно угадав подоплеку манипуляций своего вратаря, хотел остановить игру. Заметив это, Кириллов жестом показал: «Все в порядке, продолжаем!». Однако когда он, чудом достояв до конца первого тайма, появился в раздевалке, тренер понял, что не только ни о каком порядке и продолжении игры не может идти речь, но даже, напротив, единственного вратаря следует немедленно направить к врачу. Когда подавленный и расстроенный Виталик побрел в медкабинет, Александр Александрович обратился к команде:

— Ну, что, пацаны, кому-то придется встать в ворота.

Ребята молчали. Каждый понимал, что нужно выручать команду, но в то же время предпочитал делать это на привычном месте.

— Александр Александрович, — прервал молчание Антон, — есть один человек, который сможет нам помочь.

— В каком плане? — поинтересовался Саныч с угрюмым видом.

— Он может стать на защиту ворот, — объяснил Антон. — Это мой друг Димон, его ребята хорошо знают.

— Хм, и где же этот твой замечательный друг?

— На трибуне, болеет за нас.

— За какую команду он играл?

— Только за дворовую, но зато как играл! — поспешил заверить Антон.

— И ты уверен, что он справится? «Лапландия» — это тебе не колхоз Ильича!

— Но из нас вообще никто никогда не стоял в воротах! — резонно заметил Антон. — А Вадик всегда мечтал играть по-настоящему. И он не пропустил ни одной нашей игры, всех соперников изучил как облупленных.

— Ладно, тащи своего прославленного во всех дворах вратаря, выбирать сегодня не из кого, — согласился Саныч.

Группа поддержки несказанно удивилась, когда Антон возник на трибуне.

— Димон, настал твой звездный час, — торжественно объявил Антон. — Виталя повредил локоть, Разгон болеет, придется тебе защищать ворота «Арктики».

— Что?! — изумился Вадим. — Какие ворота?

— Да наши, Димон, наши, давай быстрее в раздевалку переодеваться, тебя Шеф зовет!

— Не, ну погоди, как же так, я не могу, — растерялся Вадик. — Я никогда и не тренировался с вами.

— Вадик, некогда рассуждать, мы остались без вратарей, понимаешь? Кроме тебя никто не может нам помочь. Ты же видишь, как «лапландцы» давят линию защиты.

— А вдруг я не справлюсь? — ответил Вадик и растерянно посмотрел на отца.

Отец обнял его за плечи и слегка прижал к себе. Затем отпустил и сказал уверенно:

— Сынок, я давно тебе говорил, что ты — вратарь от бога. Справишься, даже не сомневайся! А мы будем все болеть за тебя и за команду.

Все дальнейшее было похоже на сон. Антон и Костя, действуя в паре, смогли обмануть ушлого противника и провести мяч в ворота «Лапландии». Счет 2:1 продержался до последней минуты матча. Чувствовалось, что игроки обеих команд вымотались и передвигаются по полю, черпая последние силы. И в эту последнюю минуту защитники «Арктики» совершили ошибку, предоставив возможность игроку противника прорваться в штрафную площадку и выйти один на один со своим необстрелянным вратарем. Трибуны затихли, словно вымерли, игроки «Арктики» застыли в молчаливом отчаянии, «Лапландии» — в надежде. Удар по мячу. И Вадим, на которого сейчас были устремлены глаза всех игроков и болельщиков, совершил отчаянный, невозможный прыжок, достал-таки мяч самыми кончиками пальцев и — чудо из чудес — отбил в поле! Прозвучал финальный свисток, вся команда бросилась к нему. Его обнимали, хлопали дружески по спине, а он, смущенный и радостный, принимал заслуженные поздравления. А затем к нему подошел величественный, как Эверест, Александр Александрович, пожал руку и произнес:

— Молодец, Димон, не подвел!

И добавил укоризненно:

— Раньше-то чего не приходил к нам? Нам такие вратари позарез нужны!

А со стороны трибун к ним уже спешили отцы — и сияющий, как лазерное шоу, готовый всей душою полюбить футбол Говоров, и уже не первый раз празднующие вместе с сыновьями победу Тимченко и Жданов, и счастливый, желавший разделить триумф сына, Иноземцев.

После церемонии награждения футболисты смешались с группой поддержки и возвращались домой на двух родительских машинах. Антон сидел на заднем сиденье рядом со все еще не пришедшим в себя от внезапно свалившейся на него славы Вадимом.

— Знаешь, я недавно смотрел кино про Шлимана, — смущенным шепотом обратился Вадим к другу. — Ну, того, что отыскал Трою. Он всю жизнь ее искал, над ним смеялись, а он все равно верил и искал. Так вот я сегодня, кажется, понял, что он чувствовал, когда нашел ее.

Антон только улыбнулся ему в ответ. Он, как никто, хорошо понимал своего друга.

Журнальный вариант.

Ольга Максимова		Художник Шамиль Ворошилов
Страничка автора		Страничка художника