Август 2012 года

Юлия Маркова

Мама закрепила на машинке для стрижки волос самую маленькую насадку и принялась стричь. Она подстригла сначала папу, потом моего младшего брата Пашку. Папа с Пашкой стали похожи на солдат, которых только что призвали в армию. И вот очередь дошла до меня.

Мама стригла нас так коротко каждый раз перед отъездом на юг. Она говорила, что там ужасно жарко и нечего париться с длинными волосами. Мы с мамой соглашались и на месяц расставались со своими любимыми прическами. Но к концу отпуска волосы отрастали, и мама снова делала нам стрижки, кому какие нравятся.

Мама не была профессиональным парикмахером. Ей бабушка на день рождения подарила машинку для стрижки волос, и мама, взяв несколько уроков у знакомой парикмахерши, стала делать нам разные прически. Папа просил сзади стричь покороче. Брат — обязательно сделать челку, а потом уложить набок. Еще совсем недавно мне было все равно, как меня стригли. Но сегодня я решил ни за что не расставаться со своим чубом, который так долго отращивал.

Как-то во дворе я встретил своего друга Саню. Он гулял в куртке-косухе, высоких ботинках-гадах на толстой подошве, сбоку на ремне у него висела большая металлическая цепь, а на голове волосы стояли дыбом.

— Чего это ты так вырядился? — удивился я.

— Я не вырядился, а теперь всегда так буду ходить, — заявил Саня. — Мне родители за хорошую учебу косуху и гады купили, а ирокез я сам сделал, только он у меня не совсем получился, волосы еще короткие, не стоят как надо, нужно, чтобы они немного отросли. В нашем классе теперь все мальчишки так ходят. Ты слушал когда-нибудь «Короля и Шута»?

— Нет, — ответил я.

— Отсталый ты человек, Колян. Сильная вещь. Хочешь, послушать дам?

И Саня по очереди дал мне послушать все диски «Короля и Шута», какие у него были. И я, так же как и Саня, стал фанатом панк-рока. Теперь я носил черные узкие джинсы, футболки, на которых непременно была любимая группа, кожаные браслеты с металлическими заклепками и мечтал отрастить волосы, чтобы сделать ирокез. Но мама ходить с ирокезом мне категорически запрещала. И мы договорились, что я просто буду носить большой чуб, зачесанный назад. Этот чуб хоть немного, но все-таки напоминал ирокез, во всяком случае, самое его начало.

Я сел на стул, мама завязала на мне накидку из парашютного шелка и зажужжала машинкой. Когда она стригла мне затылок, я сидел молча и не сопротивлялся, но как только дошла до драгоценного чуба, я сразу же взмолился. Я стал просить ее оставить с таким трудом отращенные волосы. Даже летом не хотел расставаться с частью своего нового образа. Мама сжалилась надо мной и чуб оставила, но в черных футболках с «Королем и Шутом» на юге ходить не разрешила. И я отправился в отпуск в светлых майке и шортах, но все же с любимой прической на голове.

Отпуск мы провели в Абхазии, в небольшом селе на берегу Черного моря. В этом селе есть сероводородный источник, целебная сила которого известна не только в Абхазии.

На этот источник приезжают из разных городов и сел. Экскурсионные автобусы один за другим привозят сюда туристов, желающих оздоровиться — принять сероводородные ванны и намазаться лечебной грязью. Поэтому возле источника постоянно бродят какие-то странные люди, похожие на инопланетян. Эти люди полностью серые, кажется, что они только что прилетели с другой планеты и теперь не знают, куда идти. Движения у них замедленные: они поворачивают к солнцу то одну часть тела, то другую, впитывая его энергию. На самом же деле это никакие не инопланетяне, а обыкновенные туристы, прослушавшие по пути на источник лекцию о полезных свойствах сероводородных ванн и маслянистой, похожей на густой крем, серой грязи. И вот, приняв ванны и намазавшись этой самой лечебной грязью, они сохнут, получая максимальный терапевтический эффект.

Нам тоже хотелось получить от источника лечебный эффект, поэтому мы делали все по инструкции, которая висела при входе в раздевалку. За раздевалкой располагались два небольших бассейна с сероводородной водой: один с теплой, можно сказать даже горячей, а второй с водой попрохладнее. Эту воду никто не подогревает, она подается в бассейны прямо из источников, которые бьют из-под земли. В бассейнах нельзя ни плавать, ни плескаться, в них можно только сидеть, вытянув ноги. Нам с Пашкой, конечно же, было скучно сидеть на одном месте, и мы то и дело переходили из одного бассейна в другой. Вот и сегодня мы походили туда-сюда, а потом и вовсе ушли, оставив родителей одних принимать водные процедуры.

По инструкции, после ванн нужно намазаться грязью, дать ей высохнуть на солнце, а потом смыть в душе. И мы с Пашкой отправились туда, где стояли ведра с серой лечебной массой. Мы зачерпывали грязь из ведра и размазывали ее по телу. Грязь ровным слоем ложилась на влажную кожу, и мы с Пашкой стали похожи на серых пришельцев из космоса. Тут к источнику подъехал очередной автобус с туристами. Люди смотрели на нас, смеялись, махали нам руками, а мы махали им.

Вскоре возле нас стало много народу. Мы с Пашкой наблюдали, как мажутся другие. Одни наносили грязь только на некоторые части тела, другие мазали себя полностью, даже лицо, а один дяденька, который стоял рядом с нами, даже сделал из грязи толстую лепешку и положил ее себе на голову.

— Чтобы волосы лучше росли, — сказал он и подмигнул нам с Пашкой.

— Как же я сразу не догадался, что грязь для волос тоже полезна, — сказал я Пашке. — Намажу-ка и я волосы, чтобы росли быстрее.

Я направился к ведру, откуда только что брал грязь, но там уже никакой грязи не было. Не было ее и в остальных ведрах. Обычно рабочие сразу забирали пустые ведра и тут же приносили заполненные грязью. Но сейчас рабочих поблизости не было видно, и ведра стояли пустые. Грязь на нас с Пашкой стала подсыхать и слегка стягивала кожу. Мы решили не ждать, пока принесут новые ведра, а пойти их поискать. Мы вышли за ограждение и обошли вокруг источника. И тут Пашка увидел какое-то ведро.

— Смотри, а вот и грязь! — радостно сказал он. Мы нашли то, что искали. Рядом со стеной, отделанной штукатуркой, по которой шли большие трещины, стояло ведро, наполовину заполненное грязью. Рядом с ведром лежал мастерок и стоял какой-то большой бумажный пакет. Грязь в ведре была немного светлее, чем та, которой мы только что намазались. «Наверное, она успела подсохнуть на солнце», — подумал я и залез в ведро руками. Я набрал в кулак грязи и стал мазать ею голову. Серая масса ровно легла на волосы, и они стали влажными и тяжелыми. Из них теперь можно было вылепить любую прическу. И я сделал себе ирокез! Волосы стояли дыбом и не падали.

— Ну как, на ирокез похоже? — спросил я.

— Еще как похоже! — восторженно ответил Пашка.

Я снова подошел к ведру и, обмакивая палец в грязь, написал на стене: «Ирокез forever!»

— А что это такое ты написал? — спросил Пашка.

— Ирокез навсегда! — важно сказал я. — А теперь пойдем, нас, наверное, родители ищут.

Мы вернулись на лужайку, где уже сохли намазанные грязью родители.

— Где это вы ходите в таком виде? — спросил папа.

— Мы грязь искали, она закончилась, — ответили мы.

— Как это закончилась? — удивилась мама. — Вон ее сколько, целых три ведра.

И правда, на месте пустых ведер теперь стояли другие, до краев наполненные серой массой.

— А мы нашли грязь тут, недалеко, — я показал рукой на забор.

— В душ пора, — сказал папа.

— А мне нужно, чтобы голова высохла: я ее только что намазал, — возразил я.

— Тогда еще немного посохнем, — сказал папа и повернулся спиной к солнцу.

Я встал рядом и стал ждать, когда высохнет ирокез. Тело мое уже все стало светло-серого цвета, как раз такого, как содержимое ведра за забором. И вдруг я почувствовал, что голова сильно отяжелела, как будто кто-то надел на нее железную каску. Я потрогал свой ирокез — он жесткими зубьями торчал вверх. «Вот засох так засох! — подумал я. — Наверное, я слишком много грязи взял». Мне уж очень хотелось напитать полезными веществами волосы, чтобы они были густыми и быстрее росли. Я повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, это далось мне с трудом. Голова засохла окончательно.

Мы отправились в душ, который находился тут же, на грязевой площадке. Там тоже текла лечебная сероводородная вода. Она хорошо смывала грязь, и люди, выходя из душа, уже не напоминали инопланетян, а имели вид совершенно нормальный. Мы заняли свободные кабинки и стали мыться. Под нами текли грязевые ручьи. Я первым делом стал смывать грязь с головы, но она почему-то не смывалась. Волосы так и оставались жесткими и торчащими вверх. Я тер их все сильнее и сильнее, но у меня ничего не получалось. Грязь уже смылась со всего тела, только ирокез оставался целым и невредимым.

— Ты что там застрял? — спросил папа. Мама, папа и Пашка стояли возле душевых кабинок чистые и ждали меня.

— Грязь не смывается, — пробурчал я из-под струй.

— Как это «не смывается»? Не может быть, — удивился папа.

— Не смывается, и все! — сказал я с досадой.

Папа вошел ко мне в кабинку и увидел там меня — абсолютно чистого, только с грязевым ирокезом на голове. Он потрогал мою голову и спросил:

— В чем это у тебя волосы? Чем ты их намазал?

— Лечебной грязью.

Папа потрогал мою голову еще раз и внимательно посмотрел на меня.

— А где ты взял эту лечебную грязь?

— В ведре за забором, — сказал я, чуть не плача. Перед моими глазами стояла надпись: «Ирокез forever!» Но я уже совсем не хотел, чтобы панковская прическа осталась у меня навсегда.

— Ну-ка, пойдем твое ведро посмотрим, — сказал папа. Он взял меня за руку и повел за площадку.

Рядом с ведром, из которого я совсем недавно брал лечебную грязь, стоял рабочий и что-то мешал в этом самом ведре деревянной палкой.

— Зачем это он ее перемешивает? — заволновался я.

— Чтобы потом она схватывалась быстрее, — сказал папа и вздохнул.

Рабочий брал из большого бумажного пакета серый порошок, насыпал его в ведро, добавлял воды, а потом тщательно перемешивал. На мешке было написано: «Шпаклевка. Для наружных работ».

— Теперь тебе понятно, что у тебя на голове? — сказал папа.

— Понятно, — ответил я. — А что же делать?

— С волосами прощаться.

— Как прощаться? Совсем? — испуганно спросил я.

— Совсем. У тебя есть другие предложения? И вообще, это твоя работа? — Папа показал на надпись на стене.

— Моя, — виновато ответил я.

Рабочий взял на мастерок разведенную шпаклевку и стал замазывать на стене трещины. Замазал он и то, что написал я.

Мы с папой отправились прямо в раздевалку, потому что под душ идти было бесполезно. Волосы оставалось только состричь.

Когда мы возвращались по селу домой, на меня удивленно смотрели отдыхающие. Они никак не могли понять, как это мне удалось принять душ и смыть грязь с тела, не замочив торчащих дыбом волос.

Дома мама попросила у хозяйки ножницы для стрижки овец и состригла застывший ирокез. Теперь у папы, у Пашки и у меня были почти одинаковые прически.

— Маму нужно слушаться, — сказал Пашка. — Говорили тебе: «На юге жарко», а ты не поверил!

Юлия Маркова Редактор		Художник Евгений Морозов
Страничка автора		Страничка художника