Сентябрь 2009 года

Гуля Риф

Мы, Зайкины и Пуговкины, дружим семьями. Особенно неразлучны я и Димка. Нас по дружбе можно на первое место поставить, — с самого садика не разлей вода. Наши папы по дружбе на втором месте, хотя дядя Гоша и мой отец, дядя Степа, тоже приятели те еще! Третье место у мам. Они тоже общаются, но в основном по телефону. «Пусть дамы почирикают»,— так всегда говорит дядя Гоша. А мы, мужчины, собираемся вместе у телевизора то у нас, то у Димки и «болеем» за наших. Наши — это: теннисисты, биатлонисты, волейболисты, баскетболисты, хоккеисты и еще много кто. А вот футболисты у Пуговкиных и у нас, Зайкиных, разные. Они за «Спартак», а мы — за ЦСКА.

А хотите, я вам расскажу, как однажды наши папы в нас мужество вырабатывали? Слушайте…

В один вечер наши папы отправили наших мам в театр. Сначала мамы сопротивлялись и не желали идти на спектакль без сильной половины. Но дядя Гоша, а он хитрющий (думаю, Димка весь в него), сказал очень серьезно:

— Мы сегодня со Степаном хотим уделить отцовское внимание сыновьям.

Мой папа в этот момент нахмурил брови над квадратными очками, изобразил строгость и поддержал дядю Гошу:

— Отцы мы, в конце-то концов, или нет?

— Пора вплотную заняться воспитанием мужества в характерах наших детей, — солидным голосом договорил Димкин папа.

Я, как только услышал эти слова, весь сжался внутри, потому что ничего не знал о воспитании мужества в домашних условиях. «Может, они заставят нас ползать под кроватью, прыгать через стулья, отжиматься от пола и погружаться в ванну, полную студеной воды? А не пойти ли с мамами в театр? Лучше там помучиться, чем под кроватью пыль собирать», — подумал я с тоской и посмотрел на Димку, а он — ничего, сидит, улыбается. Оказывается, Димыч уже знал, куда клонят наши папы, а я — нет. Но все по порядку.

Не успели мамы выйти за порог, как дядя Гоша засиял, засверкал, будто медаль из чистого золота. Вся его серьезность и строгость улетучились. У моего папы тоже глаза за очками радостно заблестели.

— Пацаны! Дуйте за попкорном, — велел он нам с Димкой.

— Для такого важного мероприятия и сухарики пригодятся, — сказал дядя Гоша, потирая ладони.

Я удивился про себя: «Вырабатывать мужество попкорном?» И тут мне вспомнилось, — дедушка однажды рассказывал, как когда-то очень давно непослушных мальчиков ставили голыми коленями на рассыпанный по полу горох. Жестокое наказание. Неужели наши папы?..

— Будем давить коленями попкорн? — поинтересовался я дрожащим голосом.

Дядя Гоша посмотрел на меня как на сумасшедшего, а отец, потрогав мне лоб, забеспокоился:

— Сынок, с тобой все в порядке?

— Колька шутит! — хлопнул меня по плечу Димка. — Мы всегда так хохмим, — объяснил он и, не давая вставить ни слова, потащил за рукав на улицу.

По дороге в ларек я наконец-то выяснил, что вырабатывать мужество нам будут… футболом. Сегодня играли две суперские команды, вечные соперники «Спартак» и ЦСКА. Оказывается, Димка с дядей Гошей специально билеты заранее в театр на это число купили, чтобы сплавить мам из дома. Потом договорились с моим папой, только меня предупредить не успели.

— А что, нельзя смотреть футбол при мамах? — не понял я. — В чем криминал? — вспомнил я умную фразу из старого детективного фильма, какого именно, не помню.

И тут Димка поделился страшной семейной тайной, которая иногда перерастала в семейную драму: их мама ненавидела «Спартак». Она вообще ненавидела футбол. И особенно она ненавидела своих мужчин, когда они «болели». Позже я понял, почему, и пожалел ее. А на тот момент у меня вырвалось:

— Против «Спартака»? Молодец!

Димка только зыркнул недовольно, но промолчал.

До сих пор не могу понять, как мы, фанаты ЦСКА, решили пойти болеть за своих к Пуговкиным, фанатам «Спартака»?! Чем думали? Вернее, чем думал папа? Я-то ничегошеньки не знал об их затее.

Но слушайте, что было дальше.

Принесли мы с Димкой всяких хрустящих вкусностей. А скоро уже и футбол начался. С самых первых минут игры дядя Гоша и Димка начали вскакивать с мест, бегать по комнате с воплями: «Бездари! Бездари! Им балет танцевать, а не мяч гонять… Баженов, бей! Э-эх, мазила… Бей! Что, глаза потерял? Не видишь, где ворота?! Бей!» — дядя Гоша и сын мельтешили перед нами, загораживая телевизор.

Димка дрыгал ногами — лупил по воображаемому мячу, а его папа то приседал, то хватался за голову и все время то кричал, то что-то бормотал. Короче, мы с моим папой только их и слышали, только их и видели.

— Титов бьет по мячу! Гол! — сумел-таки перекричать комментатор Пуговкиных.

— Гооол!!! — подхватили бешено Пуговкины и как бросились обниматься!

Мы с папой от волнения еще громче зашуршали пакетиками с сухарями и еще быстрее заработали челюстями: «Хрум-хрум, хрум-хрум…»

— Нет, штанга, — поправился комментатор. — Мяч в центре поля… Жирков ведет… передача… снова Жирков… ЦСКА атакует, — мы с папой вскочили со своих мест, и тут раздался дикий вопль:

— Хооол!!! — это сквозь сухарики кричал папа.

— Гол! — не сдержавшись, взвизгнул я, потому что точно увидел, как пятнистый мяч вкатился в ворота «Спартака». — Гол, — повторил тише и победно посмотрел на Димку и дядю Гошу. А они сразу сникли: перестали скакать и прыгать. Сели прямо на пол перед телевизором и начали за обе щеки закладывать попкорн.

Не долго отдыхали Пуговкины. Вскоре опять взялись носиться взад-вперед, заламывать руки и ругать «своих». Димка зачем-то поймал кота Тишку и принялся нервно его гладить. Кот гладиться не хотел: извивался и пронзительно мяукал. Димка, не обращая внимания на Тишкины попытки вырваться, гладил и гладил кота, прижав крепко к груди. А дядя Гоша носился по комнате, тряс кулаками и грозился позвонить главному тренеру «Спартака». Старший Пуговкин обещал поставить вопрос ребром о разгоне всех футболистов.

— Сонные тетери! — кричал он. — Всех разогнать! Спящие красавцы, а не футболисты. Где ваша скорость? Где натиск? — и тут случилось невероятное. Видимо, угрозы дяди Гоши о разгоне команды долетели до ушей спартаковцев. Они прислушались к советам грозного фаната, усилили натиск, увеличили скорость, и мяч влепился в наши ворота.

Папа застонал от горя. У него даже стекла очков запотели от великого расстройства. А мне захотелось плакать — сидел, кусал губы. И тут отец строго приказал:

— Не смей реветь, сын. Мужайся! Бери пример с меня, — и плотно сжал губы. — Тем более счет один — один.

«Ах, как тяжело вырабатывается мужество футболом», — подумал я с горечью. Пока мы с папой мужались, Пуговкины обнимались, плясали; Димка то и дело с насмешкой поглядывал на меня и только язык не показывал.

— Веселитесь, веселитесь, будет и на нашем поле праздник, — тихо проворчал мой отец и был прав. Пока Пуговкины радовались, а мы огорчались, счет стал два — один в нашу пользу. Тут и игра окончилась. Наши победили! Я, крикнув «Ура!», подпрыгнул на месте, потом подскочил к Димке и отнял у него Тишку, принялся с ним танцевать. Кот моей радости не разделил — он же был Пуговкиным, — покарябал мне руку и, распушив хвост, ускакал из комнаты.

Димка сел на диван, надувшись, как туча. Его глаза наполнились слезами, а светлые брови покраснели. Они всегда краснели: и от радости, и от горя, и от много чего. Димкин папа тоже выглядел неважнецки. Его светлые брови тоже покраснели, но дядя Гоша сумел взять себя в руки. Он потрепал Димку по волосам и произнес твердым голосом:

— Будь мужественным, сын. Умей принимать поражение.

Прощались Пуговкины с нами натянуто, но достойно. Димка, продолжая дуться, нехотя подал мне руку, через силу, но все-таки подал. Молодец! А дядя Гоша, наоборот, слишком сильно изображал радушие, суетился, даже чай пить предлагал, хотя видно было: расстроен. Тоже молодец! «Вот это мужество!» — восхитился я напоследок Пуговкиными.

Когда мы шли с папой домой, я все гадал, сумел бы я подать руку Димке, если бы ЦСКА продули? И как бы повел себя мой папа? Но узнать это вряд ли удастся. Мы с отцом в тот день твердо решили, что «болеть» за свою футбольную команду будем только дома.

Глава из повести «ПУГОВКИН, ЗАЖИГАЙ!»

Гуля Риф		Художник Ксения Почтенная, главный художник
Страничка автора		Страничка художника