Январь 2009 года
…
Новый конкурс Эдуарда Успенского!
«ГОД ХОРОШИХ УЛУЧШАТЕЛЕЙ»
Дорогие ребята, поздравляю вас с Новым 2009 годом! А вы, конечно, в ответ поздравите меня. Спасибо, дорогие друзья!
Ребята, вы, наверное, удивитесь, но я пессимист. То есть я не очень уверенно верю во все хорошее. Однажды я сказал, не помню кому: «Все самые лучшие мечты хороших детей не переустроят мир». Это пессимистическая точка зрения. И как же я оказался неправ! Потому, что целых два года («Год хорошего ребенка» и «Год хороших родителей») читал ваши письма. И они показали мне, сколько у вас, ребята, веры в свои силы, в нас, взрослых, в бесконечность жизни. Сколько у вас терпения к нашим родительским ошибкам. Сколько честности во взгляде на самих себя. И я стал думать: «Ребята с такими мыслями обязательно сделают мир другим, по-настоящему, а не по-газетному прекрасным!»
И тут я вспомнил, что в Питере был один человек, который с группой ребят ходил по предприятиям, и они подсказывали взрослым, как решать какие-то сложные задачи. Так они придумали, как собирать в цехе металлическую пыль при помощи магнитного пылесоса. В «Юном технике» как-то была заметка о мальчике, который придумал очень экономичное решение — как разводить Дворцовый мост в Петербурге, используя течение реки. Обо всем об этом я написал в книге «25 профессий Маши Филипенко». Там взрослые создали институт улучшения и взяли в сотрудники девочку Машу, которая вместе с друзьями помогала выходить из тупика взрослым.
Так вот я предлагаю: ДАВАЙТЕ СВОИ ИДЕИ О ТОМ, КАК УЛУЧШИТЬ НАШУ ЖИЗНЬ! Это могут быть предложения по любому вопросу: как улучшить школьные дела, что можно предложить милиции, Думе, пожарным. Что можно сделать, чтобы самолеты не разбивались. Как помочь бездомным животным. Какие нам нужны праздники. Как улучшить работу почты. Как кризис победить, о котором говорят взрослые всего мира. Словом, все, что вам кажется нужным улучшить, пусть станет темой вашего письма, но главное в этом — КАК ИМЕННО улучшить, как это сделать.
Пишите в наш журнал! Мы ждем писем и на прежние темы тоже — про хороших ребят и хороших родителей, и на новую тему об Улучшении. А я прочитаю ваши письма и отвечу вам через журнал. Жду!
СЕКРЕТЫ МАСТЕРСТВА
Это было у нас в редакции «Костра» в далекие теперь уже 80-е годы. В ту пору журнал проводил Всесоюзные семинары молодых писателей, работающих для детей. Эти семинары собирали начинающих авторов и маститых писателей. Обмен опытом, разбор написанного, общение с мастерами — все это было мощным толчком для творчества. Федор Камалов, Марина Москвина, Александр Дорофеев, Татьяна Кудрявцева, Дмитрий Верещагин, Марина Бородицкая, Екатерина Мурашова и многие другие обсуждали на семинарах свои произведения. Затем лучшее из того, что они приносили, печаталось в «Костре», а потом эти повести и рассказы становились книгами. Подробнее
О грушах и не только
Выдающийся английский живописец Томас Гейнсборо рос удивительным ребенком. Он все время рисовал. Не было в тихом и уютном Суффолке, городке, где он родился, ни одной стены, ни одного забора, где бы нельзя было увидеть рисунки маленького художника. Кто-то из соседей ругал и проклинал мальчугана, кто-то любовался его работой, кто-то улыбался себе в усы, говоря: «Ничего, еще посмотрим, что выйдет из этого мальчишки!»
А однажды произошел вот какой случай. Маленький Томас увлеченно рисовал в саду своего соседа. Надо сказать, что рисовал он с одинаковым удовольствием все, что видел — кошку, значит кошку, галку, значит галку, грушу, значит грушу. И вот так получилось, что на ветке грушевого дерева как раз уселся странный детина. Он не заметил рисующего паренька, потому что был чрезвычайно увлечен сбором груш в свой большой холщовый мешок. Томас нарисовал и дерево, и грушу, и портрет здоровенного незнакомца. Дальше...
У страха глаза велики
Непременным персонажем фильмов о приключениях во всяких затерянных мирах является страшное и смертельно опасное летающее чудовище — птеродактиль. Оно нападает на взрослого человека, а уж ребенка и вовсе унесет в свое гнездо на корм птенцам.
На самом деле птеродактиль, живший с начала юрского периода, имел в длину всего… сантиметров 60. Так что по величине он не превышал курицу. Правда, были среди летающих ящеров и гиганты, такие как диморфодон с размахом крыльев в полтора метра и птеранодон — чудище с размахом крыльев до восьми метров. Однако все они питались исключительно рыбой и насекомыми, вымерли в конце мелового периода и предками птиц не являлись. Действительным праотцом птиц был, вероятно, археоптерикс. Он жил в начале юрского периода, примерно 150 миллионов лет назад, и был размером с голубя.
НИ ДНЯ БЕЗ СТРОЧКИ
Первого января внук академика Сережа Пятитомов проснулся поздно. Вышел из комнаты и видит: дедушка уже работает в кабинете вместе со своим другом и постоянным соавтором профессором Синицыным.
— Что ж это вы, в выходной-то день? — удивился внук.
— Руководствуемся словами Юрия Олеши, писателя, тебе, вероятно, известного — хотя бы по сказке «Три толстяка», — ответил академик. — Другую свою книгу, не менее прославленную, он так и назвал: «Ни дня без строчки». Вот мы…
— Понятно, — зевнул Сережа, — руководствуетесь его словами. А он, говоря их, чем руководствовался?
— Желанием побольше сделать, — сказал дедушка. — Любовью к труду. Правилами самодисциплины.
— А еще, — добавил профессор, — он руководствовался историческим изречением одного знаменитого художника второй половины IV века. Аппелес был придворным живописцем Александра Македонского. До наших дней произведения Аппелеса не дошли, но известно, что его кисти принадлежали два портрета Александра, портрет царя Антигона, аллегорическая картина «Клевета» и изображение Афродиты, выходящей из моря, особенно поразившее современников: тело богини, наполовину погруженное в воду, просвечивало сквозь волны. — А еще, — подхватил дедушка, — сохранились сведения о необыкновенной работоспособности Аппелеса. Какие бы события его ни отвлекали, как бы поздно ни лег он спать, с первыми лучами солнца художник брался за кисть. Он трудился ежедневно, формулируя свой девиз так: «Ни дня без штриха».
— Мне бы такую силу воли! — позавидовал Аппелесу и его последователям Сережа Пятитомов, — и, снова зевнув, отправился обратно в постель.
