Ноябрь-декабрь 2015 года

Когда я вернулся домой, наступил вечер. Я прошел в комнату и поскорее сунул руку в боковой карман пиджака. «Цела!» — с облегчением понял я. После чего извлек оттуда корову и осторожно поставил ее на письменный стол.

Корова была размером с воробья. Имелись у нее крошечные рога, вымя, полное молока, и маленький хвост с метелкой на конце, чтобы в жаркую погоду отгонять насекомых.

Корова стояла на зеленом сукне, поворачивая голову то вправо, то влево, и тревожно оглядывалась.

— Есть хочешь? — спросил я.

Она кивнула.

— Сейчас принесу!

Я выбежал на улицу и на газоне нарвал травы.

Когда я пришел с густым пучком в руке, стол был пуст.

— Где ты? — громко спросил я.

На столе послышались неуверенные шаги, и я увидел, как моя гостья робко выглянула из-за толкового словаря.

— Зачем ты спряталась? — удивился я.

— Страшно одной в незнакомом месте.

— У меня нет ни кошки, ни собаки, — сказал я.

И положил перед нею пучок травы.

Она наклонила к нему голову, вдохнула его запах и грустно на меня посмотрела.

— Эта трава слишком крупная для меня, — сказала она.

— А если я нарежу ее мелко-мелко ножом? — спросил я.

— Нарежь! — согласилась она.

Я пошел в кухню и мелко нарезал траву на деревянной разделочной доске.

— Такая подойдет? — спросил я, поставив перед нею розетку для варенья, доверху наполненную мелко нарезанной травой.

— Попробую! — неуверенно сказала она.

Эта история началась в городском парке отдыха. Я увидел, как по цветочной клумбе крадется кот. Кот был бездомный. Из гущи цветов, отчаянно чирикая, выпорхнул воробей. Кот проводил его хищным взглядом и двинулся дальше.

«Там прячется второй воробей», — подумал я.

Кот осторожно пополз.

«Сейчас будет прыжок — и воробью конец!»

Я подбежал к клумбе, склонился над цветами и увидел на земле между стеблями маленькую корову.

Я решил, что это игрушка, потерянная ребенком, и протянул к ней руку, но корова подняла голову и устремила на меня умоляющие глаза.

От неожиданности я отскочил назад, а кот совершил сальто-мортале, оттолкнувшись сразу четырьмя лапами. Когда он приземлился, мы посмотрели друг на друга очень недружелюбно.

«Неужели живая?» — спросил мой взгляд.

Кот выгнул спину.

«Я нашел ее первым! — зашипел он. — И намерен съесть немедленно!»

Мы ринулись к клумбе.

Но я опередил его и успел выхватить несчастное животное из зарослей цветов.

Кот устремил на меня злые желтые глаза.

— Маленькие коровы бродят в цветах не для того, чтобы их пожирали голодные коты, — твердо сказал я ему. — Тем более ты — вполне упитан. А для того они там бродят, чтобы о них писали сказки.

— Я упитан потому, что хорошо ловлю птичек! — огрызнулся кот. — Это тяжелая работа. Птички сами в рот не залетают!

С коровою в ладонях я вошел в тенистую аллею и сел на скамью.

— Ты действительно настоящая? — спросил я, приблизив ее к лицу, чтобы лучше рассмотреть. — Может, заводная? Или в тебе электрическая батарейка и моторчик?

Она посмотрела на меня крохотными глазками с мельчайшими ресничками и прошептала:

— Я не корова.

— А кто ты?

— Воробей, — ответила она.

Я совсем растерялся.

— У тебя же ноги с копытами! Рога на голове! — Я поднес ее к самому носу. — Пахнешь молоком. А у воробья клюв, тонкие лапки, крылья. Он летает.

— Вот именно! — сказала она, с трудом сдерживая слезы. — Но не я виновата. Или не я виноват. Не знаю, как теперь правильно говорить о себе. Все случилось из-за него, чтоб ему стать крысой! Лягушкой! Дождевым червяком!..

— Остановись! — прервал я ее. — Что случилось?

— Мы сидели в цветах! — всхлипнула она. — Он увидел кота и улетел. А мне как спастись? У меня нет теперь крыльев. Настоящие друзья так не поступают! Быть съеденной бродячим котом в чудесный летний день, когда все цветет и радуется… Ужасная смерть!

— Я ничего не понимаю, — сказал я. — Начни с самого начала!

— Мы все живем в этом парке, — заговорила корова-воробей. — Белки, ежи, бездомные кошки, брошенные собаки. В прудах плавают лебеди. Воробьев же — не сосчитать! Я и с половиной не знаком. Много ползает вкусных букашек. А из мусорной урны, которая поставлена возле павильона кафе, можно объесться подгорелыми пирожками. Но не одна еда насыщает!

Я кивнул в знак согласия.

— Хочется что-то для самолюбия. Каждый мечтает, чтобы его заметили. И лебедям повезло больше всех. У них и крылья огромные, и шеи длинные, и взгляды гордые. Ими восхищаются, их фотографируют.

— Так устроен мир, — заметил я.

— Неправильно устроен, — сказала корова-воробей. — Мы с приятелем решили его переустроить. Он открыл мне тайну, что переделаться из воробья в лебедя можно. Надо только иметь сильное воображение.

— Воображение? — удивился я.

— Дело в том, что если вообразить себя таким, каким ты хочешь быть, но только очень сильно вообразить, то им и станешь.

— Воображение есть у каждого! — сказал я.

— Я тоже об этом подумал. И я его спросил: «Ты воображал, что ты прекрасный лебедь?» «Еще как! — отвечает. — Но у меня оказалось слабое воображение. Я раз пятьдесят вообразил. И — ничего! А ты с детства был фантазер!» «Хорошо, — говорю. — В кого мне превратиться?». — «Попробуй в собаку или в корову! Лебедь — для начинающих слишком трудно. А если получится, переделайся в лебедя». «Что для этого нужно?» — спрашиваю. — «Закрой глаза! Скажи: “Я — корова!” И вообрази себя коровой». Я закрыл глаза, сказал: «Я — корова!» И вообразил себя коровой. Вдруг слышу, он как заорет: «Поздравляю! С первого раза! Вот это воображение!» Я открыл глаза и вижу: я — корова.

И тут корова-воробей прямо в моих ладонях, сложенных ковшиком, горько заплакала.

— Что же ты плачешь? — сказал я. — Иметь такое сильное воображение — любой тебе позавидует!

— Зачем мне быть коровой! — воскликнула корова-воробей. — Вдобавок, такой крохотной, что прохожий может меня раздавить, а кот сожрать. Я хотел стать прекрасным лебедем! Позировать на пруду среди лилий! Фотографироваться!

— Так вообрази себя лебедем! — сказал я. — Ты уже знаешь, какое у тебя воображение.

Корова-воробей тяжко вздохнула.

— Он посоветовал то же самое, — сказала она.

— Твой приятель? — спросил я.

— Да. Не получилось больше. Сколько ни воображал, или не воображала. Не знаю, кто я теперь. И силился! И тужился! И подпрыгивал! И глаза закрывал так плотно, что искры вспыхивали! Ни — в лебедя, ни — обратно в воробья!

— Давай заберу тебя к себе! — сказал я. — Бегать быстро ты не можешь. А кот ушел недалеко.

Теперь вернемся в комнату, где моя гостья ест траву из розетки для варенья.

— Утолила голод? — спросил я.

— Лучше бы не утоляла! — произнесла она с укором. — Жевать придется до утра. Я отныне жвачное животное. Жевать! Жевать! Можно с ума сойти с непривычки!

— Ну, знаешь! — возмутился я. — Человек ко всему привыкает. А корова устроена проще.

Она некоторое время молчала задумчиво.

— Не уверена, — наконец, сказала она, переступив с ноги на ногу.

— В чем не уверена? — спросил я.

— В том, что корова устроена проще. Есть проблема.

— Какая? — спросил я.

— Мое вымя наполнено молоком.

— Это же лучше, чем если бы оно было пустое! — воскликнул я.

— Ошибаешься! — сказала она. — Сразу видно: ты житель городской, а не сельский. — И все же добавила: — И никогда не был коровой!

— Что требуется? — спросил я.

— Требуется каждый вечер меня доить.

Я так и сел на стул.

— Я не умею доить коров, — сказал я. — Я ни разу этого не делал.

Она понуро молчала.

— И потом, ты такая крохотная! Можешь стоять на моей ладони, спать в футляре для очков, прятаться за толковым словарем. Я готов рвать на газонах траву и мелко резать для тебя на разделочной доске. Давать тебе воду, чтобы ты не погибла от жажды. Оберегать от котов и собак. Но как я буду тебя доить?

— Не знаю, — сказала она.

«Проблема не шуточная!» — испугался я, погладил ее подушечкой указательного пальца по спине и стал ходить по квартире в поисках решения.

«Вот тебе урок! — запоздало отчитал я сам себя. — Прежде чем приносить домой коров, надо обо всем позаботиться!»

— Может, у тебя есть какая-нибудь маленькая знакомая? — с надеждою спросила корова с письменного стола.

Я начал вспоминать своих знакомых, но таких крохотных, чтобы подоить ее, среди них не нашлось.

Корова вздохнула.

— Какая горькая расплата за мечту всей жизни! — прошептала она.

— Никогда не следует отчаиваться! — сказал я. — Из любого положения есть выход.

И воскликнул:

— Дюймовочка!

Это произошло так неожиданно, что корова от страха шарахнулась.

— Твоя знакомая? — спросила она, придя в себя.

— Девочка из сказки Андерсена. Ростом с дюйм. Вот такая! — Я показал двумя пальцами, что такое дюйм. — Но как с ней договориться? Она сказочная!

— Я тоже сказочная, — сказала корова, гордо возвысив голову. — Таких маленьких коров не бывает!

Все же этому воробью из приморского парка очень хотелось быть знаменитым!

Я достал с книжной полки сказки Андерсена, открыл книгу и нашел страницу, на которой была цветная иллюстрация.

Крохотная девочка сидела на листе кувшинки посреди реки и грустно глядела на ступни своих маленьких ножек.

— Смотри! — сказал я корове.

И поставил раскрытую книгу рядом с нею на письменном столе.

— Какая чудесная маленькая девочка! — восхитилась корова.

Дюймовочка отвела взгляд от своих ножек, подняла голову и воскликнула:

— Какая малюсенькая корова!

Корова вопросительно взглянула на меня, потом перевела взгляд на Дюймовочку и вежливо произнесла:

— Рада познакомиться!

— А уж как я рада! — обрадовалась Дюймовочка. — Мне так неуютно одной посреди реки!

— В таком случае не могли бы вы каждый вечер выходить из своей книги, чтобы подоить меня? — робко попросила корова.

— Подоить? — удивилась Дюймовочка.

— У вас бы это легко получилось, — сказала корова. — Вы такая маленькая!

— Разумеется, могла бы!

— К тому же, вы бы каждый вечер пили целебное парное молоко, — добавила корова.

— Мне очень хочется чего-нибудь полезного! — призналась Дюймовочка. — Тут, на листе, ничего нет. Сверху сырость, внизу под водой жаба со своим сыночком-женихом.

И, не раздумывая, Дюймовочка спрыгнула с листа кувшинки прямо на письменный стол.

Легкость, с которой она это сделала, перебравшись из одной сказки в другую, восхитила меня.

Потом она посмотрела мне в глаза и пропела чудесным голоском:

— Дай мне чистое ведро! Нужно чистое ведро! Чистое-пречистое! Маленькое-премаленькое! Премаленькое, премиленькое чистое ведро!

И весело закружилась, повторяя:

— Премаленькое, премиленькое чистое ведро!

— Маленькое-премаленькое! — повторил. — Где взять такое?

Дюймовочка перестала кружиться и пожала плечами.

Я тоже пожал плечами.

А корова тревожно посмотрела исподлобья. Ни одна корова на свете не умеет пожимать плечами.

— Если пойти в магазин детских игрушек, то и там не купить такого крохотного ведра, — сказал я.

— Может, у тебя найдется наперсток? — спросила Дюймовочка.

И все мы радостно закричали:

— Наперсток! Наперсток!

Я принес металлический наперсток.

Дюймовочка подоила корову, напилась парного молока и поскорее ушла в свою сказку, потому что за окном стемнело.

Я устроился спать на диване. Корова — на столе рядом с толковым словарем.

И наступила ночь.

Я лежал на спине и слушал, как в тишине корова жует жвачку. Это было очень непривычно, потому что никогда еще в моей комнате не ночевала корова. Тем более на письменном столе. Тем более что еще сегодня эта корова была воробьем и с легкостью перелетала с одного дерева на другое.

Так потекла наша жизнь. Утром я выходил на улицу и рвал на газоне траву. Потом мелко резал ее в кухне на деревянной разделочной доске, клал в розетку и приносил корове. Корова ела траву, а я завтракал и уходил на работу. Возвращался я вечером и сразу снимал с книжной полки книгу Андерсена и раскрывал ее на той странице, где Дюймовочка сидела на листе кувшинки и смотрела на свои маленькие ножки. И, едва я открывал эту иллюстрацию, прелестная кроха спрыгивала с листа на стол, хватала наперсток и бежала доить корову.

И все было хорошо. Но прошла неделя, и я стал замечать, что моя корова становится все более грустной. Она даже немного похудела, хотя я приносил ей много травы. И в одну из ночей, вдруг проснувшись, я услышал, как она тихо плачет.

— Что случилось? — спросил я, вглядываясь в темноту комнаты. — Я тебя чем-то обидел?

— Нет, — ответила она.

— Может, ты голодная?

— Нет, — ответила она.

— Вы поссорились с Дюймовочкой?

— Да нет же! — воскликнула она.

Я подошел к письменному столу и включил настольную лампу.

Корова стояла возле толкового словаря, понуро опустив голову, и крохотные слезы падали из ее глаз на зеленое сукно. Там было уже целое мокрое пятно.

— Что с тобой? — спросил я.

— Летать хочу! — с трудом прошептала она.

Я беспомощно вздохнул.

— Я — воробей! — зарыдала она. — Я — птица! Я не корова!

— Значит надо снова превратиться в воробья, — попытался я ее утешить. — Не поддаваться унынию и пробовать. У тебя такое сильное воображение!

— Я каждую ночь пробую. И — никак!

Шурша шинами колес по асфальту, за окном проносились редкие машины.

— Зачем, зачем мне надо было превращаться в лебедя! — с горечью заговорила корова. — Ну, сфотографируют тебя, поместят фотографию в альбом. Тебе от этого какая польза? К тому же, лебеди не могут улететь с пруда, и на зиму их забирают в зоопарк. Как я оказался глуп! У меня была свобода! Какие виды открывались мне с верхушек деревьев на море! Какие подгорелые пирожки лежали в урнах! Сколько счастья было в той воробьиной жизни!

— Я думаю, все будет хорошо, — сказал я. — У тебя получится.

— Ты веришь? — спросила корова-воробей.

— Верю, — ответил я.

Утром я пошел на улицу нарвать травы, а когда вернулся, над моей головой вдруг что-то с шумом пронеслось.

— Летаю! Летаю! — услышал я радостный крик.

Воробей как сумасшедший носился по комнате, садился на шкаф, на люстру, кружил и орал во все воробьиное горло:

— Летаю! Летаю!

— Получилось? — спросил я.

Он сел мне на плечо и ласково клюнул.

Я открыл окно настежь. Он сделал под потолком прощальный круг и вылетел на улицу.

И еще долго слышал я, но все дальше, тише, его радостный крик:

— Свобода! Летаю!

Я снял с книжной полки сказки Андерсена и раскрыл книгу там, где была знакомая иллюстрация.

— Уже пора? — спросила Дюймовочка.

Я приветливо улыбнулся ей.

— Она улетела, — сказал я.

— Корова? — удивилась девочка.

— Да, — ответил я. — Она прежде была птицей.

— Как я завидую! — сказала Дюймовочка. — На этом мокром листе так противно. И, потом, я совсем не хочу выходить замуж за сыночка жабы.

— Ты за него не выйдешь, — сказал я. — Ты выйдешь замуж за прекрасного эльфа. И у тебя появятся чудесные крылышки.

— Правда? — удивилась она.

— Абсолютная!

Я закрыл книгу и задумался.

Может, и мне попробовать в кого-нибудь превратиться? Ненадолго. В орла, например, который парит у самых облаков. Или в могучего африканского льва. И порычать свирепо и страшно. Чтобы все ахнули. Смущало только одно: не произойдет ли со мной того, что случилось с маленьким воробьем из приморского парка? Сумею я снова стать самим собой? Это очень важный вопрос! Потому что больше всего мне нравится быть человеком.

А. Кутерницкий		Художник Катя Толстая
Страничка автора		Страничка художника