Февраль 2017 года
…
«Все мои истории оригинальны...»
У нас в гостях известный российский аниматор, сценарист, режиссер анимационных фильмов, лауреат международных премий, член Национальной французской академии кинематографических искусств, член Американской академии кинематографических искусств «Оскар», дважды номинированный на премию «Оскар», Константин Эдуардович Бронзит.
— Константин Эдуардович, наша рубрика, прежде всего, посвящена чтению. Помните ли Вы свою первую книгу? Есть ли у Вас любимая детская книжка, любимый герой?
— До пятого класса у меня не было ни любимой книги, ни любимого героя. Читал мало. Никто в детстве не привил мне любви к литературе. Но в классе шестом-седьмом мощнейшее впечатление на меня произвел роман Ромена Роллана «Жан Кристоф». Потом увлек Булгаков, «Мастер и Маргарита». После школы ко мне пришла классика: Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы» — потрясающая вещь! В школе всю обязаловку прочитал без удовольствия.
— Были ли в Вашей жизни книги, которые серьезно повлияли на Вас, к которым возвращаетесь? Может быть, есть любимая литературная цитата, которая стала девизом Вашей жизни?
— Каждой жизненной ситуации соответствует
своя строчка, нет цитаты универсальной. Мне
кажется, глупо думать, что книга может изменить
жизнь. Жизнь человека меняется под действием
его поступков, мыслей, под влиянием внешних
обстоятельств. Но, конечно, книга может произвести очень сильное впечатление. В моей жизни
были две такие книги. Они обе автобиографические. Первая — «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Документальный, почти почасовой рассказ
о ее мытарствах в кругах ГУЛАГа. Вторую книгу
я бы рекомендовал всем подросткам: Рубен Давид Гальего, инвалид, больной церебральным параличом, написал о своей судьбе в советском детском доме повесть «Белое на черном».
— Творчество режиссера, художника-мультипликатора, как правило, связано с литературой. Не книга ли повлияла на Ваш выбор профессии?
— Мне выпало редкое счастье — я не мучился, чем бы мне в жизни заняться. Как только один из друзей показал мне фокус с ожившим блокнотиком, страницы которого при пролистывании превращаются в мультик, я пропал для этого мира. Я изрисовал тонны таких блокнотиков. Это случилось во втором классе средней школы. А дальше вопрос был уже чисто техническим — куда пойти учиться для осуществления своей мечты. Мое кино совершенно не связано с книгами. Все мои истории оригинальны. Я их сам придумал. Есть такое выражение: «литература — мать кинематографа». Иногда слабые режиссеры пользуются книгой как костылем: есть какой-то текст, теперь наложим картинку — и кино готово. Когда человеку самому сказать нечего, он хватается за классику. Например, известный режиссер на «Мосфильме» снимает «Анну Каренину», а зачем?!
— А что Вы можете сказать по поводу «Анны Карениной» английского кинорежиссера Джо Райта?
— По моему мнению, это такой театрализованный фильм-комикс, напоминающий мультфильмы английского кукольника Барри Пёрвза. Не исключено, что режиссер позаимствовал какие-то его приемы. Получилось, что называется, «прикольно», внешне эффектно. Но содержания я там не вижу.
— То, что Вы делаете, тоже в каком-то смысле литература?
— Это не литература. Кино тоже рассказывает истории, но у него свой язык, свои приемы. Другие виды искусства занимаются тем же самым, даже натюрморт — это история. Вот человек перекладывал из коробки яблоки, хотел съесть, но потом передумал и нарисовал их в виде кубиков. А картину продал за большие деньги. И этот чудак Пикассо.
— Какие из своих режиссерских работ Вы считаете самыми удачными? Вы были художественным руководителем многих проектов студии «Мельница». Какой из них Вам наиболее дорог?
— Самая удачная работа на студии — конечно же, «Алеша Попович и Тугарин Змей». Здесь я выступил как режиссер, в отличие от других фильмов этой эпопеи. Укоренилось неверное мнение, что я художественный руководитель многих проектов «Мельницы». Я был им только в самом начале, в мультфильме «Карлик Нос». Что касается авторских работ, они все для меня дороги, как дети. Хотя со временем я нахожу какие-то недостатки. Это естественно, ведь тридцать лет назад я был совсем другим человеком. Надеюсь, что кино, которое я снимаю сейчас, классом выше, чем в самом начале. Если взлетел, приходится махать крыльями без передышки, иначе упадешь. Думаю, что по драматургии, по глубине затронутых слоев мой фильм «Мы не можем жить без космоса» на сегодняшний день самый сильный.
— Ваше имя известно во всем мире. Что помогло Вам стать знаменитым, добиться признания? Какое жизненное напутствие Вы могли бы дать нашим читателям?
— Меня коробит от слова «знаменитый». Скорее «широко известный в узких кругах». Из ста человек, опрошенных на улице, едва ли один ответит, кто такой Константин Бронзит. А вот Спилберга знают почти все. Вот что такое знаменитость.
Мультипликатор всегда за кадром. Даже Норштейна не все вспомнят, хотя «Ежика в тумане» знают все, и «Алешу Поповича» тоже. Знают наши фильмы, но не нас. Я всегда предупреждаю молодежь, которая рвется в мультипликацию, что это самый длинный путь к славе.
— А какие книги Вы бы порекомендовали этой самой молодежи?
— Дело не в книгах. Они, безусловно, важны, но это лишь один из инструментов для работы над собой. Надо стремиться самостоятельно анализировать окружающий мир, отдавать себе отчет в каждом поступке, в каждой прожитой минуте, постоянно задаваться вопросом, как это действие, это мгновение изменило меня. Вот что называется полноценным проживанием жизни. Я считаю, что секрет жизненного успеха в том, чтобы общаться с теми, кто лучше тебя, умнее тебя, и соревноваться с теми, кто сильнее тебя. Тогда ты будешь расти ежесекундно. Для меня общение — это всегда приобретение чего-то. Общение ценно тогда, когда я слышу что-то новое. Бесконечное повторение банальностей меня не интересует. Поэтому складывается определенный круг — я называю его ближний круг — людей, с которыми я поддерживаю постоянные отношения.
— А кто входит в этот круг, есть ли у Вас учителя?
— В древних книгах написано: «…для мудреца каждый встречный — учитель». У меня есть настоящий учитель — Юрий Норштейн. Как говорится, учитель не тот, кто учит, а тот, у кого учатся. Я учусь у Норштейна не только профессионально. Это человек широчайшего охвата. Он очень осторожно относится к слову «творчество» применительно к мультипликации.
— Само существование премии «Оскар» для мультипликаторов говорит о мировом статусе этого жанра. И Вы, как режиссер, вышли на мировой уровень. Наверняка Вас уже не раз спрашивали, почему Вы еще не в Голливуде?
— Голливуд — это колоссальная профессиональная школа, которой нет в России. Это в хорошем смысле слова «волки» коммерции. Я во многом самоучка. То, что я умею, там не нужно. Я дружу с огромным количеством людей из Голливуда, восхищаюсь ими, но делать мне там нечего.
— Возвратимся к литературе. Что Вы читаете сейчас?
— Недавно я открыл для себя канадскую писательницу Элис Манро, лауреата Нобелевской премии. Ее рассказы написаны прекрасным языком, очень неожиданны, кинематографичны по композиции, полны тонких психологических нюансов. Года два назад я впервые прочел книги современного скандинавского писателя Эрленда Лу. Серия его романов «Наивно. Супер», «Грузовики Вольво» — это потрясающе! Легко, смешно, остроумно.
— А что читают Ваши дети?
— У меня две дочери — двенадцати и шестнадцати лет. Прочли всего «Гарри Поттера» Джоан Роулинг. Недавно смотрели фильм «Дом странных детей
— Ну что же, будем надеяться, что кино не вытеснит книги из нашей жизни, как предрекали когда-то скептики. Большое спасибо за интервью, и ждем новых творческих работ!
|
|
