Февраль 2017 года

Сергей БУЛЫГИНСКИЙ

(Рассказ из книги «НИЧЕГО, КРОМЕ ПРАВДЫ»)

Привет, ребята! Где летом были? А я — в Питере, как раз на белые ночи попал. Такой красоты нигде больше не увидишь! А еще принцессу там встретил, настоящую. Нет, не женился: слишком старая для меня, ей семнадцать лет уже. Да и зачем ей я, если у нее свой любимый трубадур есть? Она за ним и явилась. Что значит — какой? Ну, музыкант, который на скрипке играет. Его к нам колдун придворный отправил. Да, тоже настоящий. Сам хотел на принцессе жениться. У них там в Эвергарде почти все колдовать умеют. Принцесса эта тоже неслабая волшебница. Только в нашем мире никакая магия не работает, и я теперь знаю почему. Ладно, расскажу, а кто не верит мне, Вовке Кукушкину, который еще ни разу в жизни не соврал, может не слушать.

Я в Питере у бабушки жил, днем она меня по музеям и выставкам водила, а вечером я сам гулял, где хотел. И ночью тоже. В белые ночи много народу по Петербургу гуляет — и туристы, и местные, но все больше по набережным, на мосты разведенные глазеют. Я в ту ночь тоже туда собрался. Шел по пустынному переулку, свернул за угол, гляжу — двое парней к девушке пристают. Не то чтобы очень грубо, а так, с шуточками и насмешками. Еще бы! Как пройти мимо девушки в средневековом костюме, в шляпе с пером и шпагой на боку? Я и сам остановился, гляжу, открыв рот, что будет дальше.

Что? Помочь ей? Зачем? Пока парни вели себя прилично, было рано вмешиваться, а когда один из них протянул руку к медальону на шее девушки, сразу стало поздно. Я даже не успел заметить, как шпага вылетела из ножен, увидел только, как два раза сверкнул клинок. К счастью, обошлось без крови: парни остались стоять с вытаращенными глазами и упавшими брюками, аккуратно разрезанными в поясе. Девушка вложила шпагу в ножны, повернулась и пошла в мою сторону. Подошла и потребовала, как ни в чем не бывало:

— Мальчик, покажи мне дорогу к мосту.

Я, честно говоря, понятия не имею, сколько в Петербурге мостов, но, наверное, не меньше сотни.

— К какому? — спрашиваю. — Их тут много.

— Много мостов? — удивилась девушка. — Зачем? Реку, что ли, переходить?

Тут уже я удивился. Для чего еще могут быть нужны мосты, интересно? Впрочем, у меня на языке уже вертелся вопрос поважнее:

— Ты откуда вообще взялась? В таком наряде и со шпагой…

В ответ она надменно произнесла:

— Не «ты», а «ваше высочество»! Я Аурика, принцесса Эвергарда.

Я решил не спорить. Не потому, что у нее шпага, а потому, что с ней скучно не будет, это я уже понял.

— А я Вовка Кукушкин. Без титулов, и можно на «ты», ваше высочество. А где он, этот ваш Эвергард, находится? Далеко отсюда?

— Вот на этом самом месте. Только в другом мире, куда мне нет возврата. Тебе этого даже не представить.

— Ну почему же? Другие миры я как раз представляю. Только скажите, почему «на этом самом месте», если в другом мире?

— Мне некогда разговаривать, Вовка. Я должна найти своего любимого, трубадура Винсента. Он играл на мосту, когда колдун отправил его в ваш мир. Он не мог далеко уйти. Но ты сказал, что в вашем городе много мостов. Мне надо обойти их все, пока его не найду.

Ну, нет, думаю, так просто ты от меня не отделаешься!

— Ваше высочество, — говорю, — позвольте мне стать вашим верным рыцарем и проводником в моем мире. Я провожу вас к реке и покажу все мосты, какие пожелаете.

— Слишком большая честь для тебя. Звание рыцаря надо заслужить подвигами, а у тебя даже меча нет, — поморщилась принцесса, — да и вряд ли ты им владеешь. Но я возьму тебя в услужение, мальчик, будешь моим пажом.

Даже не спросила, согласен ли я быть ее пажом! Настоящая принцесса! Только как она ухитрилась простого трубадура полюбить, с таким королевским высокомерием?

Я повел ее к Литейному мосту, он ближе всех был. По дороге она с удивлением разглядывала проносящиеся мимо машины, а потом сказала:

— Странная у вас какая-то магия. Зачем нужны эти самодвижущиеся повозки, если есть лошади?

— Так ведь машина в десять раз быстрее лошади!

— А зачем быстрее? Вы что, не умеете мгновенно перемещаться в пространстве? Это же самая простая магия! А повозки — это так, для развлечения.

— Да нет в нашем мире никакой магии! Волшебники у нас только в сказках бывают, а те, кто называют себя колдунами и магами, по-моему, просто жулики. Перемещаться в пространстве никто из них точно не умеет.

Вот теперь Аурика удивилась по-настоящему. Она остановилась и целую минуту недоверчиво смотрела на меня.

— Так это не шутка? — наконец прошептала она. — Мир без магии? Так вот почему отсюда никто еще не возвращался! Во всех других мирах, даже самых отсталых, есть магия, которой можно научиться, даже если она отличается от привычной, и вернуться обратно в свой мир. А ваш мир называют Невозвратным, и теперь я понимаю почему. Но как вы тогда построили этот огромный город, самодвижущиеся повозки… и даже летающие? — спросила она, провожая взглядом искорку высоко летящего самолета.

— На это у нас есть наука. Ученые изучают законы природы и создают то, чего в природе нет. Так мы научились делать автомобили и самолеты, и еще многое другое, что нужно и что не нужно, например, бомбу, которая одна может уничтожить целый город.

— Значит, вы пытаетесь совершенствовать не себя, а свой мир? Создавать в нем то, чего не было изначально? Вы действительно не понимаете, что мир создан совершенным и в нем нельзя ничего улучшить, можно только испортить?

Пока я искал достойный ответ, мы вышли на набережную Невы неподалеку от Литейного моста, средний пролет которого только-только начал подниматься, чтобы взметнуться в небо двумя концами разорванной дуги.

— Вы построили мосты через Нево? Мосты, которые поднимаются, чтобы пропустить корабли? — изумленно прошептала принцесса.

— Через Неву. Так у нас называется эта река. Странно, в разных мирах одна и та же река, и название похоже. И даже язык у нас один и тот же! — удивился я только что пришедшей в голову мысли.

— Нет, языки у нас разные, — покачала головой Аурика. — Просто мы, путешествующие по мирам, научились понимать любой язык и разговаривать на нем, услышав лишь несколько слов. Это тоже магия, но со временем она превращается в способность, поэтому я не утратила ее в вашем мире. А похожие названия одних и тех же мест в разных мирах встречаются довольно часто. Бывает даже, что происхождение названия горы или реки понимаешь только тогда, когда увидишь эту гору или реку в другом мире.

— А тот мост, где играет трубадур, значит, не через Неву?

— Нет, этот мост, единственный в Эвергарде, перекинут через небольшую протоку, где-то там, на другом берегу главного русла.

— Тогда придется подождать, пока сведут мосты. А пока, ваше высочество, сжальтесь над бедным пажом, умирающим от любопытства, и расскажите мне о вашем и других мирах.

И принцесса начала рассказывать. Я не все смог понять, но главное, кажется, усвоил. Оказывается, когда-то был создан единственный, Изначальный мир. Первые люди, которых Создатель поселил там, отличались от нас только в одном: они могли делать двойной выбор. Да, я тоже не сразу понял, что это значит, но принцесса мне объяснила. Вот, например, иду я по дороге, а впереди — развилка. Могу пойти направо, могу — налево, но не могу пойти одновременно по двум дорогам. А человек в Изначальном мире — мог. И с этого момента вместо одного возникали два мира, в одном из которых человек пошел налево, а в другом — направо. Так постепенно и возникло это множество миров.

И о магии она мне много чего рассказала. Оказывается, это совсем не то, что мы себе представляем. Я тоже думал, что это способ исполнять желания без особого труда: произнес заклинание, взмахнул волшебной палочкой — и желание исполнилось! Не так все. Аурика сказала, что магия — это способ самосовершенствования человека, непрерывное творчество, а все эти чудеса — всего лишь побочный эффект, хотя иногда полезный. Я возразил, что творчеством мы тоже занимаемся, вон какие дворцы построили! И о картинах рассказал, которые в Эрмитаже видел. И еще о музыке… Тут она меня прервала:

— Ваша музыка — вот это? — и указала на парня с плеером, проходящего мимо. Не знаю, как он не оглох от попсы в наушниках, если ее было слышно за полсотни метров. Врать я не умею, пришлось признаться, что это у нас тоже называется музыкой, хоть и не самой лучшей. Я еще пытался говорить что-то о творчестве, об искусстве, но она только презрительно фыркнула:

— Это все не то. Вы творите умом и руками, а магия — это творчество Духа, для которого мозг и руки — просто слуги, подмастерья.

Нет, ребята, не могу объяснить. Я тоже тогда не понял. Это надо увидеть. Или услышать.

Я даже немного разозлился на принцессу: какое она имеет право так презрительно говорить о нашем искусстве? И спросил ехидно:

— Если все там такие совершенные, то у вас, наверное, и зла нет, одно только добро? Зачем же тогда вы, ваше высочество, шпагу носите? Или заранее знали, что в наш мир попадете?

Она не обиделась и ответила честно:

— Зло у нас есть. Многие достигли очень высокого совершенства на пути зла. Тот придворный маг, что отправил трубадура в ваш мир, очень сильный. Из любого другого мира он достал бы меня и заставил выйти за него замуж. Но сюда не сунется. Вообще-то наш мир устроен так, что в конечном счете зло служит добру, хотя это выясняется иногда через долгие годы. Тот же придворный маг совершил зло, когда отправил Винсента в Невозвратный мир. Но в результате я ускользнула от него, и он не получит трон Эвергарда.

Она еще рассказала мне о других магических мирах, и все время сравнивала их с нашим, и не в его пользу. Я пытался возражать, но она только снисходительно усмехалась в ответ. По ее словам выходило, что я должен день и ночь лить слезы от жалости к самому себе, родившемуся в таком скучном и неинтересном мире.

Наконец вздыбившиеся пролеты Литейного моста медленно опустились, и мы смогли перейти на другой берег Невы. По дороге я вспомнил кое-что из рассказа Аурики и спросил ее:

— Ваше высочество, вы говорили, что иногда название места в одном мире можно понять, только увидев его в другом. Как называется у вас мост, который мы ищем?

— Никак не называется, просто мост — и всё. Он же единственный в Эвергарде! Хотя… где-то я читала, что в давние времена в городе было три моста, и у каждого было название. Этот мост назывался… какое-то странное название… да, мост Четырех Коней, хотя ни одного изображения коня на нем нет.

— Тогда я, кажется, знаю, куда идти.

Мы как раз накануне прогуливались с бабушкой по Невскому и любовались скульптурами на Аничковом мосту. Там, правда, при каждом из четырех коней еще и человек есть, но если бы название мосту давали по скульптурам на нем, его бы, наверное, так и назвали.

Принцесса озабоченно взглянула на восходящее солнце:

— Тогда пошли скорее. Если он там, то через час закончит игру и уйдет.

Мы почти бегом пронеслись по пустынному Литейному проспекту до Невского и свернули направо. Первым, что я увидел, была огромная безмолвная толпа, перегородившая Невский проспект на подступах к Аничкову мосту. И тут я услышал музыку и понял, что означали слова Аурики о «творчестве Духа». Сказать, что это была гениальная музыка, исполняемая гениальным музыкантом, — это очень мало, почти ничего. Не умею говорить словами о музыке, а что я чувствовал… Вы когда-нибудь летали во сне? Помните это чувство при пробуждении, когда уже знаешь, что это был сон, но еще кажется, что и наяву можешь оттолкнуться от земли и полететь? И так грустно, когда вдруг понимаешь, что не можешь. Но все равно ты счастлив оттого, что все-таки летал и запомнил, сохранил в себе это ощущение. Вот и от этой музыки я испытал похожие чувства. Только раз в сто сильнее.

Аурика устремилась вперед, собираясь протиснуться сквозь толпу к любимому, но я удержал ее. Расталкивать локтями людей, слушающих такую музыку, было бы просто свинством. Ей-то что, она там, в Эвергарде, небось каждый день слушала, а мы — первый раз в жизни!

Когда музыка умолкла, аплодисментов не было. Все просто стояли и молчали. Хлопанье в ладоши да и любые слова после такой музыки никогда не смогли бы выразить чувства, охватившие слушателей. Зато слезы были на глазах у всех, кого я видел. Многие, наверное, надеялись на продолжение, но трубадур ясно дал понять, что концерт окончен. И тогда люди стали подходить к коробке, стоявшей перед музыкантом, бросать в нее деньги и уходить.

Когда мы подошли к Винсенту, он сидел на деревянном ящике и с тоской глядел на кучу денег, под которой полностью скрылась обувная коробка. И это были не мелкие монеты, а крупные бумажки.

Принцесса подошла сзади и закрыла его глаза руками.

— Аурика! — трубадур вскочил и уставился на нее со смешанным выражением восторга и тревоги. — Ты пришла за мной сюда, в Невозвратный мир? Но как же? Твое предназначение…

— Забудь о предназначении, Винсент. Мое предназначение — быть с тобой, а в Эвергарде мне было суждено стать женой Гильермо и возвести этого мерзавца на трон. Народ Эвергарда не заслужил такой участи.

Пока они объяснялись, я взял из кучи тысячную бумажку и протянул проходившей мимо бабушке с большой клеенчатой сумкой. За это она отдала мне сумку, распихав содержимое по пакетам. Все деньги как раз туда и поместились, пришлось только умять немного.

Через полчаса мы сидели втроем за столиком летнего кафе. Влюбленные обсуждали планы на будущее. Ничего лучше, чем зарабатывать себе на жизнь выступлениями Винсента перед публикой, они не придумали. Принцессе и вовсе дела не нашли, хотя с ее способностями к языкам могла бы и переводчицей поработать. Обоих это не радовало, но другого выхода они не видели. А у меня все это время вертелся в голове вопрос, который я и задал, когда они замолчали:

— Ваше высочество, о каком предназначении вы говорили с Винсентом там, на мосту?

— Теперь это уже не важно. Моя бабушка считалась лучшей предсказательницей судьбы в Пирадоре. Перед смертью она вручила мне вот этот амулет, — принцесса притронулась к медальону у себя на шее, — и наказала никогда с ним не расставаться, куда бы я ни направилась. В нем содержится косточка от плода Магического Дерева, которая придает амулету огромную магическую силу. И еще она напророчила мне великое предназначение, связанное с этим амулетом. Только она не сказала, ни как пользоваться магической силой амулета, ни в чем заключается мое предназначение. Эта тайна ей самой не открылась, как она ни старалась. Но теперь ясно, что бабушка ошиблась. Что может магический амулет в мире, где нет магии? И как я смогу исполнить предназначение, связанное с этим амулетом, если нет никакой надежды вернуться в магический мир?

Мы снова замолчали. Пора было расставаться, но что-то не позволяло уйти просто так. Я словно почувствовал, что у меня тоже есть предназначение и оно как-то связано с этими пришельцами из другого мира. И я, просто чтобы потянуть время, спросил, откуда вообще взялась магия. Ведь если в нашем мире ее нет, значит, в других она откуда-то появилась! Аурика ответила, что магия возникла, когда в Изначальном мире Создатель посадил Магическое дерево, которое дает один-единственный плод, а затем умирает. Людям Он запретил срывать его. Когда плод созрел, его склевали птицы и разнесли семена по всему Изначальному миру. И во всех мирах выросло множество Магических деревьев, их плоды ели звери, птицы и люди, и каждый из миров наполнился магией. Кроме одного, вот этого.

Тут я и вспомнил, что у нас тоже есть легенда о запретном дереве, только в нашем мире люди не послушались Создателя и сорвали плод. Я так и сказал принцессе. Та чуть со стула не свалилась от такой новости:

— Как они могли нарушить запрет Создателя?! Неужели непонятно было, что это беда для всего мира? Они сорвали недозрелый плод, его семена не проросли, и ваш мир — единственный из всех! — остался без магической силы. Как же вам не повезло, что ваши предки оказались такими глупцами!

Вот тут я все понял. И отыгрался на надменной принцессе за все ее насмешки над нашим миром.

— Ваши предки были, конечно, умнее наших, — начал я самым ехидным тоном, — а вот их потомки, владеющие магией, похоже, совсем разучились соображать, ваше высочество. Глупая ты девчонка, Аурика, раз до сих пор не поняла своего предназначения, которое ясно даже мне, ничего не смыслящему в магии! У тебя на шее висит амулет с семенем Магического Дерева, а вокруг тебя — мир, в котором этому самому семени не дали созреть. Сделай все, как я скажу, и убедишься, что твоя бабушка действительно была великой предсказательницей.

Поезжайте из города в самую глухую деревню, какую только найдете. Денег в этой сумке вам хватит, чтобы купить домик и участок земли, а мало будет, дадите еще пару концертов. Посадите семя и вырастите Магическое Дерево, а когда появится плод, заведите самую злую собаку и привяжите ее к Дереву, чтобы ни одному из жителей Земли не пришло в голову повторить глупость своих прародителей. И когда птицы разнесут семена Дерева по всему миру и магия начнет наполнять его, научите нас ею пользоваться. Это будет самое трудное, люди не захотят поверить даже в самую очевидную магию, ведь их столько раз обманывали! И если что-то может заставить их поверить, то только твоя волшебная музыка, Винсент. Это будет уже твое великое предназначение. Я верю, что еще не поздно спасти этот мир, вернуть его на правильный путь. И тогда вы сможете вернуться в Эвергард победителями, вместо того чтобы окончить жизнь жалкими изгнанниками. Вы согласны?

Вместо ответа принцесса встала и вынула шпагу из ножен. Я даже испугался немного: неужели она настолько обиделась на «глупую девчонку»? Но вместо того, чтобы проткнуть меня, она повелительным жестом положила клинок мне на плечо и слегка надавила вниз. Я отодвинул стул и встал на одно колено.

— Я, принцесса Аурика, наследница королевства Эвергард, посвящаю в рыцари Вовку Кукушкина из Невозвратного мира. Встаньте, сэр Вовка, Первый Рыцарь Невозвратного мира.

Я, несмотря на торжественность момента, не смог удержаться:

— А как же подвиг?

— Ты совершил больше, чем подвиг, — серьезно ответила принцесса, — ты вернул мне надежду.

А потом мы расстались, и больше я их не встречал. Я не знаю, куда они поехали. Да если и знал бы, то не сказал, вы же понимаете!

А это колечко, подарок принцессы, вовсе не золотое. Оно из магического сплава, обладает большой силой. И она научила меня, как им пользоваться. Не верите? Посмотрим, что вы скажете лет через десять-пятнадцать, когда созреют плоды Магических Деревьев по всей Земле.

Сергей Булыгинский		Художник Ольга Граблевская
Страничка автора		Страничка художника