Март 2016 года
…
Конкурс «Бумажный кораблик»
К 190-летию со дня рождения Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина (1826—1889)
БЕСПОЩАДНЫЙ ПИСАТЕЛЬ
Мартовской мокрой метелицей вышел из дома человек и отправился на могилу матушки просить у нее прощения. А просить было за что! Недаром же сыночка в семье прозвали Иудушкой и Кровопивушкой.
 |
Роман Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы» не только об этом. Он о семье. О том, как живут вместе люди, не любящие и не понимающие друг друга. И как им всем вместе и каждому по отдельности плохо. И как вне любви приходят они к смерти. Падение дома Головлёвых — полное крушение, вымирание рода. Жалеет ли хоть кого-то из них автор? Нет! И если у Диккенса, тоже романиста-моралиста, есть в произведениях какой-то свет надежды, то тут — только темнота и злость. Думаю, сатирики по-другому видеть не могут. Они изначально лишены сочувствия, сострадания. Тут важнее красное словцо, сгущение красок до гротеска. Мне кажется, поэтому и читать такие романы трудно. Вовсе не потому, что книга толстая или потому что она уж совсем о далеком прошлом. Просто в ней нет прощения. Никто его не получает, не только Иудушка, но и читатель. Кто-то из критиков писал, что Салтыков-Щедрин «изгоняет мрак невежества из окружающего». По-моему, наоборот — он этот мрак только сгущает.
Все говорят о сострадании Салтыкова-Щедрина, о его любви к «маленькому человеку». Может быть, я как-то неправильно читаю, но я этой любви не чувствую. Даже в сказках писателя, и в тех виден грозно покачивающийся палец под слова «ай-яй-яй!». А вот за что люблю Салтыкова-Щедрина — так это за его язык! Одна «бесструнная балалайка» чего стоит! Зло, метко, безжалостно и… очень ярко, точно, образно! Особый талант писателя — в его афористичности. Цитаты из произведений Салтыкова-Щедрина и сегодня звучат так, как будто их только что создали наши ядовитые сатирики-современники, такие, как Михаил Задорнов или Михаил Жванецкий. Вот мои любимые: «Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления»; «Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения»; «Крупными буквами печатались слова совершенно несущественные, а все существенное изображалось самым мелким шрифтом». Ну разве не остроумно?
И даже знаю, что сказал бы Михаил Евграфович про меня, если бы прочел мои размышления: «Нынче даже самый сущий осел — и тот норовит забраться в сокровеннейшие тайники человеческого существования и там порыться своими копытами». Ну что же… Я, по крайней мере, осел читающий.
А вот эта фраза Салтыкова-Щедрина — бесспорная истина: «Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти». Я с этим согласна на все сто процентов!
