— Морковкин! Ты — помощник следователя. Бери авторучку и пиши на обложке: «ДЕЛО О МЕДЕ». Написал? Молодец. Будем в эту папку вкладывать бумаги, относящиеся к расследованию. Итак, вкладываем первую страницу. Излагаем на ней возникшую версию. Все понял?

— В общем-то, да, но не совсем, — ответил Морковкин. — Что за версия у нас возникла?

— Раз мед пропадает, значит, он кому-то нужен. Кому?

— Лешему? — предположил Кролик.

— Лешего не бывает, и хватит об этом. А вот тетку Ондатру нужно как следует расспросить. Значит, пишем. «ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ. Тетка Ондатра».

Положив в папку десяток чистых листов и прихватив карандаш, следственная группа вышла из дома и, немного побродя по Старому Логову, столкнулась с теткой Ондатрой нос к носу.

— Доброго вам здоровьичка, — затараторила Ондатра, — да только где его возьмешь-то? Климат мало способствует. Вот мой старик Ондатр с неделю тому простудился, так простудился, что просто ужас. Все кашляет и кашляет. Ладно бы днем, а он и ночью: «Кхе-кхе, кхе-кхе». Спать не дает. Спасибо Медведю — баночку медку дал, чтобы грудь старику растереть. Но Ондатр мой так до конца еще и не вылечился. Все в постели лежит, не встает. А ведь просила я Медведя дать две баночки — не дал.

— Почему? — насторожился Ух.

— Сказал, и рад бы, да никак не может. Слишком много, дескать, появилось любителей меда. Архимед Кузьмич Пифагоров, который изобретатель, пристал к нему как банный лист: дай да дай. Пришлось поделиться. Ну да я не в обиде. Оно и верно: на всех не напасешься. Ну ладно, заболталась я тут, — и тетка Ондатра исчезла среди деревьев.

Вторая и третья версии

Начало темнеть. Ух объявил рабочий день законченным. Возражений не последовало. По широкой просеке приятели двинулись из лесу. На развилке волчонок предложил разделиться.

— Тебе, Морковкин, лучше направо пойти, а я по этой тропинке быстрей до дому доберусь.

Морковкину стало немного не по себе. Но вслух он ничего не сказал. Постеснялся.

— Пока! — пискнул Морковкин и, прижимая папку к боку, поскакал по правой тропинке, стараясь не глядеть по сторонам.

Тьма решительно входила в свои права. Сердце так и норовило выскочить из груди. Чтобы успокоить его, Кролик сделал остановку и заговорил сам с собой, надеясь, что живой голос сделает мертвенное молчание леса не таким страшным.

— Не трусь, Морковкин, — сказал Морковкин, — переведи дух.

— Ух… — раздалось у него над головой.

— Караул! — крикнул Морковкин.

— Ух! — сказал Леший. Конечно Леший! Кто же еще?

— Ух! — настойчиво повторил Леший.

Кролик, не разбирая дороги, бросился прочь. Он несся так быстро, что ветер свистел в ушах. В почти бессознательном состоянии выскочил он из леса, но не остановился, а продолжил отчаянный бег и, придя в себя, обнаружил, что оказался высоко на ветвях Большой Черемухи и спуститься без посторонней помощи никак не сможет.

Разбудило Морковкина раннее солнце. Морковкин лежал на широком разветвлении Большой Черемухи, как в постели. Слезать самому? Морковкин так и передернулся от ужаса. Оставалось только ждать. Морковкин раскрыл папку, достал карандаш и записал: «ВЕРСИЯ ВТОРАЯ. Леший».

Раздалось характерное жужжание. К Большой Черемухе несся пчелиный рой. Впереди — пчела Ульяна. Когда-то она со всей своей командой жила в улье — потому и имя такое. Потом в улье стала протекать крыша, и пчелы перебрались в дупло старого дуба, что на Лесной Опушке. Морковкин окликнул пчелу.

— Подож-ж-ж-ди, Морковкин, не до тебя сейчас! — отозвалась Ульяна и продолжила путь.

Но куда, интересно, пчелы летят так спешно и целенаправленно? Кажется, к медвежьему дому. Точно. А зачем? Думай, помощник следователя! Мысли вились в голове Морковкина как пчелиный рой: «Пчелы… Медведь… Мед…» Морковкин перевернул в папке страницу, послюнил карандаш и решительно вывел: «ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ. Пчелы».

Чтобы потом чего-нибудь не упустить, Кролик Морковкин торопливо заносил на бумагу возникающие идеи. Запись выглядела таким образом:

«ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Мед у Медведя крадут пчелы.

ВОПРОС. Зачем пчелам красть чужой мед?

ОТВЕТ. Нет ответа.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Пчелам нужен не мед.

ВОПРОС. Что же им тогда нужно?

ОТВЕТ. Пчелам нужны баночки.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Пчелам нужны баночки, чтобы хранить мед, который они сами делают.

ВОПРОС. Как они баночки уносят?

ОТВЕТ. Нет ответа».

Вдруг снизу раздался знакомый голос.

— А все-таки весна — хорошее время года, — бормотал сам себе под нос уныло ковыляющий мимо спасатель.

— Медведь, — крикнул сверху Морковкин, — погляди сюда!

Медведь тряхнул головой, отвлекся от своих мыслей и пригляделся сквозь клейкую молодую листву к Кролику.

— А, Морковкин! Привет. Как ты там оказался?

— Да как-то само собой получилось, — смущенно признался Морковкин. — Ты меня отсюда не снимешь?

— Вообще-то я по важному вызову спешу, — ответил, вздыхая, Медведь и привычно полез по ветвям вверх. — Пчелы, понимаешь, просят осмотреть Лесную Опушку. Кажется им, что ночью вокруг их Пчелиного Дупла Леший топтался. — Говоря это, спасатель потихоньку добрался до Кролика. — Держи лапу! Начинаем спуск!

Оказавшись наконец на земле, Морковкин отряхнулся, быстро принял деловой вид и открыл папку.

— Имеется несколько вопросов. Первый: зачем к тебе пчелы прилетали?

— Да затем и прилетали, чтобы про Лешего сообщить.

— А мед они взять не могли? Медведь посмотрел с удивлением:

— Зачем им мед? К тому же, когда они прилетели, я уже проснулся и баночки пересчитал.

— Все на месте?

— Если бы! — тяжко вздохнул спасатель. — Снова одна исчезла. А я ведь кровать у самой подвальной двери поставил, чтобы никакой вор пробраться не мог! И все равно!.. Ладно, пойду, стало быть, Лесную Опушку осматривать.

— Я с тобой, — вызвался Морковкин.

До Лесной Опушки добрались безо всяких приключений.

— Подержи-ка! — Морковкин передал заветную папку-скоросшиватель Медведю и стал, зорко вглядываясь, обходить Лесную Опушку по большому кругу. — Оставайся на месте. Главное — не затоптать следы.

Раздвигая лапками траву в надежде отыскать улики, Кролик постепенно сужал круги, медленно приближаясь к дубу с Пчелиным Дуплом.

— Это еще что такое? Иди-ка сюда, вместе посмотрим.

Медведь двинулся на зов.

— Да куда ты? Папку-то оставь! Она тебе мешать будет.

Спасатель хотел положить папку на землю, но Морковкин истошно завопил:

— Только не на траву! Она мокрая! Следственное дело погубишь!

Медведь огляделся в поисках подходящего места для столь важных документов и, не найдя ничего лучшего, положил скоросшиватель в Пчелиное Дупло.

Спасатель подошел к Кролику и склонился рядом с ним над травой.

— Видишь — след! — указал Морковкин на явную примятость травяного покрова. — А огромный-то какой! Крупный Леший нам попался.

— Еще не попался, — охладил помощника следователя Медведь. — Но никуда он от нас не денется. Смотри, как коготь хорошо отпечатался.

— А вот клочок шерсти. Буроватая слегка. — Морковкин осторожно положил вещественное доказательство в специально прихваченный полиэтиленовый мешочек. — Выходит, завелся-таки у нас Леший. Огромный, когтистый и косматый. Наверняка это он у тебя мед уносит.

— А Ух сомневается, — развел лапами Медведь.

Четвертая и пятая версии

— Где только тебя леший носит? — Ух поджидал Кролика на опушке леса.

— Кстати, о Лешем. У меня есть доказательства, — сказал Морковкин и помахал в воздухе полиэтиленовым мешочком с шерстью.

Ух устало прикрыл глаза.

— И смотреть не хочу. Вы сговорились что ли? Вот и Архимед Кузьмич: «Леший, Леший!»

— Ты разговаривал с Пифагоровым?

— А где я, по-твоему, был? Помнишь, тетка Ондатра сказала, что Архимед Кузьмич просил у Медведя меда? А зачем изобретателю мед? Он сладкого вообще не любит. Я стрелой полетел к туннелефону, чтобы вопрос этот разрешить. Ну, давай нашу папку. Я туда показания Пифагорова положу.

Морковкин протянул скоросшиватель. Ух собрался открыть папку, но вдруг взгляд волчонка сделался острым и тревожным.

— Помощник следователя! Что это такое?

На обложке скоросшивателя расплывалось жирное пятнышко, небольшое, но заметное. Ух осмотрел пятно, тщательно его обнюхал, под конец лизнул и поднялся из-за стола во весь рост:

— Натуральный мед!

Ух размышлял не больше двух секунд.

— Представим себе похитителя. Он уносит баночку. Тут его охватывает смущение: не ошибся ли? Вдруг в баночке не мед, а другое вещество коричневато-желтого цвета? Он снимает крышку, запускает лапу внутрь, пробует на вкус. Потом на папке остаются от лапки характерные отпечатки. Нет, не зря говорят, что у следователя должны быть чистые руки! И к помощнику следователя это тоже относится, Морковкин! — Взяв чистый лист бумаги, волчонок размашисто вывел на нем: «ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. Морковкин». И подытожил: — Я отстраняю тебя от работы.

Опасность была такой грозной, что перед глазами Кролика промелькнули последние сутки со всеми подробностями. Среди них была и такая: Медведь кладет папку в Пчелиное Дупло…

— Вспомнил! — радостно закричал Морковкин. — Мед из дупла! — и он подробно поведал волчонку о всех приключениях, в которых побывал с тех пор, как они расстались в лесу.

Взгляд Уха становился все теплее и теплее. Под конец рассказа он дружески похлопал Кролика по спине.

— Ты уж не держи на меня обиды, Морковкин. Занятие у нас такое, что надо быть внимательным и осторожным. Видишь, все и объяснилось. А тебе урок: впредь не кидай папку куда ни попадя. Что ж, теперь займемся документами.

Вскоре Волчонок уже аккуратно скреплял в скоросшивателе листки с записью оперативной беседы с Архимедом Кузьмичом, помеченные заголовком «ПЯТАЯ ВЕРСИЯ».

Одновременно Ух вводил оправданного Морковкина в курс неизвестных тому событий. Недавний разговор с изобретателем оживал в памяти во всех подробностях, словно шел прямо сейчас. Значит, так. Вот Ух вбегает в пещеру, где установлен туннелефон. Собирается перевести рычаг вызова в рабочее положение, но… Рычаг уже в рабочем положении! Связь кто-то включил еще до прихода волчонка.

«Архимед Кузьмич! Вы меня слышите?» — крикнул Ух в микрофон туннелефона, прижав к уху наушник.

— Да здесь я, — ворчливо ответил изобретатель, — кто у теннелефона?

— Ух беспокоит.

— Ах, Ух. Ты мне скажи, зачем давеча туннелефон включил, а на связь не вышел? Что за баловство такое?

— Что значит — давеча?

— Да пару дней назад, — буркнул Пифагоров, — вернее, ночей. Ночью это было. Сплю себе, вдруг — звон. Я через весь дом босиком — к туннелефону. Алёкаю, алёкаю, а в наушнике только шорох какой-то. Потом тяжелое дыхание. Потом рыкнул кто-то. Потом звяканье раздалось. Хулиганство натуральное! Так с тех пор связь и не отключалась.

— Честное слово, Архимед Кузьмич, я тут ни при чем! — поклялся Ух.

— Значит, — помолчав немного, промолвили на том конце, — правду народ говорит. Завелся, значит, Леший… Забрался, значит, он в нашу пещеру…

— Архимед Кузьмич, вы же человек науки! Леших не бывает!

— А кто их знает. Я тут книжки кое-какие подобрал на этот счет. Вот послушай: «Леший огромен, выше дерева и такой толщины, что девкам впору вокруг него хороводы водить. Леший может превращаться в зверя. Иногда оборачивается медведем с курчавой шерстью…».

— Стоп! — крикнул Морковкин. — У нас ведь есть вещественное доказательство с места происшествия — клочок шерсти!

— Мне рассуждения о Лешем изрядно надоели, Морковкин, — прервал историю Ух. — Я понял, что подозреваемый так делает, чтобы запутать следствие. Поэтому я сказал: «Спасибо за информацию, Архимед Кузьмич. А теперь позвольте спросить: зачем вам мед?»

— У меня бензин кончился, — сказал Пифагоров. — Вот я и прикинул: нельзя ли из меда горючее изготовить? Тогда и одолжил у Медведя баночку. Начал опыты проводить. Но оказалось, что исходного материала слишком много требуется, никаких запасов не хватит.

Ух немного помолчал. Потом предложил:

— Чтобы ничего не упустить, давай подведем итоги.

Предварительные итоги

— Итак, — начал Ух. — Может ли кто-нибудь чужой похищать у Медведя мед, если у нас разлив Быстрого Ручья?

— Только Леший, — не задумываясь, ответил Кролик.

— А как ты думаешь, где бабушка Большая Медведица?

Морковкин сморщил лоб.

— В Берлоговке?

— Или нам так кажется. Вот она, версия! Шестая! Деревья сумрачного, готовящегося к ночной жизни леса стояли тихо, не шелестя ветвями, словно прислушивались к разговору, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Ситуация, — излагал новую идею Ух, перепрыгивая через лужицы и канавки, — видится мне теперь следующим образом. День смеха продолжается. Бабушка за один раз все баночки забрать не смогла и теперь продолжает начатое дело, прячась в нашем лесу.

Дальше пошли молча, чтобы не мешать друг другу анализировать. Было уже далеко за полночь, когда в неясном свете звезд между деревьями промелькнула чья-то огромная фигура. Волчонок и Кролик заметили ее одновременно и вскрикнули.

Фигура молча продолжала двигаться по маршруту, известному только ей.

— Сейчас мы этого ночного гуляку настигнем и все окончательно выясним! — рыкнул следователь.

Не разбирая дороги, он бросился в погоню. Морковкин, причитая, спешил следом: остаться в одиночестве ему было еще страшней, чем нестись по темной чаще неведомо куда. По завалам валежника, через заросли колючих кустов, перепрыгивая с одного мшистого пенька на другой. Фигура, едва различимая и колеблющаяся, как тень, то скрывалась за могучими стволами, то мелькала вновь. Вдруг она окончательно растворилась во мраке — столь же неожиданно, как и появилась.

Ух остановился, озираясь. Никого.

— Где мы, Ух? — дрожащим голосом спросил Морковкин.

— Не знаю. Заблудились. Ну и хитрюга же эта бабушка!

— Ух.

— Да не канючь ты, помощник следователя! Никакой пользы от твоих «ухов» не будет!

— Последнее «ух» сказал не я, — пролепетал Морковкин.

— Что? — на лбу волчонка выступил противный липкий пот.

Откуда-то вновь послышалось: «Ух!»

— Значит, все-таки Леший, — обессиленно сел на кучу бурелома волчонок.

— На дороге Лешего попадаться опасно, пискнул Морковкин. — Он может покалечить или увести за собой, навеки сгубить…

Волчонок вскочил с бурелома и, схватив Морковкина за лапу, дал стрекача.

— Беги, Кролик, беги! Не отставай!

Они неслись в темноте, пока грозное уханье не осталось далеко позади.

До рассвета проблуждали следователи по обманчивым дорожкам. В первых лучах солнца они неожиданно заметили за редеющими деревьями какое-то строение.

— Я же говорил, что выберемся, — остановился волчонок. — Вот и выбрались. Где это мы?

— Знакомый какой дом! — пригляделся Кролик. — Да ведь тут Медведь живет!

Оба облегченно вздохнули. Ночной кошмар остался позади. Из-за угла избушки, косолапя, показался спасатель, открыл дверь и вошел внутрь.

— Не только нам с тобой, Морковкин, не спится, — не без горечи усмехнулся Ух. — Михаил обходит свое хозяйство, тоже надеется похитителя найти. А теперь по домам — спать.

Новое знакомство

За время дороги Ух успел многое обдумать и прийти к определенным выводам.

— У меня, Морковкин, кажется, глаза раскрылись. Пелена тумана спала. Похититель, чтобы отвести от себя подозрения, выдумал историю про Лешего, который якобы жить не может без сладкого. А чтобы мы с тобой поверили в эти байки, бродит ночами, за Лешего себя выдает.

— Кто же этот «кто-то?» — Кролик наконец сумел вмешаться в речь волчонка.

— Это мы выясним сегодня же ночью. Договорились встретиться на закате у тропинки, ведущей в глубь леса.

По чаще шли молча, внимательно прислушиваясь. Наконец во тьме раздалось: «Ух!» На широкой разлапистой ветке ели, нависшей над их головами, в мерцающем свете луны друзья различили странное крылатое существо. Продолговатое тело плотно прикрыто перьями. Круглые очки загадочно поблескивают на крючковатом носу. Большую голову, вросшую в плечи, обрамляет борода с бакенбардами. Взгляд внимательный.

— Ух! — произнесло существо.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил волчонок.

— Да в общем-то, ничего, — ответил пернатый. — Я ухаю, потому что филин. Ученый филин. Меня зовут Зигмунд. Научный псевдоним — Зигмунд Ф.

— Научный псевдоним — это как? — спросил Кролик.

— Так я подписываю свои статьи.

— Отчего же не Филин З.? — задал вопрос Ух.

— Филинз — это уж слишком как-то по-английски. Мне больше нравится Зигмунд Ф. Я ведь не в Англии живу.

— А где вы живете? — уцепился за показавшуюся важной ниточку волчонок.

— Здесь, в лесу, — и филин погрузился в дремоту.

Друзья потрясли ветку, на которой он сидел. Зигмунд открыл глаза. Ух сразу же продолжил расследование:

— А почему мы раньше вас не видели?

— А вы раньше по ночам по лесу бродили? — вместо ответа спросил филин.

Следователи признались, что нет.

— То-то и оно! А я веду ночной образ жизни. Проявляю по ночам активность.

— В каком же направлении, позвольте узнать, ваша активность простирается? — оживился Ух.

— В сугубо научном. Я изучаю сновидения. Область моих интересов именуется сноведением. Ух! Ух! Ух! — постепенно уханье становилось все глуше и глуше и перешло в негромкий храп. Зигмунд Ф. уснул.

Ух и волчонок опять разбудили ученую птицу.

Позже, когда, вернувшись домой, они по свежим впечатлениям записали свой разговор с Зигмундом Ф., беседа предстала в таком виде:

«УХ. А зачем изучать сны?

ЗИГМУНД. Советую обратиться к моему фундаментальному сочинению «Сноведение как наука». Явь и сон теснейшим образом связаны между собой. То, что случается наяву, отражается в сновидениях. И, в некотором роде, наоборот. Такова основная суть моего открытия. Мой метод предполагает выяснение забытых обстоятельств прошлого посредством анализа снов.

УХ. Не могли бы вы для ясности привести какой-нибудь пример из собственной практики?

ЗИГМУНД. Скромность — качество, украшающее ученого. Я лучше приведу пример из практики моего любимого ученика. Его зовут Юный Гусь. Научный псевдоним — Юн. Г. К нему обратилась за помощью одна лошадь, назовем ее, чтобы не разглашать врачебную тайну, пациенткой Л. Она после сильного перенапряжения стала ходить во сне, совершала целые путешествия — и абсолютно ничего не помнила о них! Особенно интересно, что Л. ни разу даже не споткнулась и не ударилась ни об одно дерево! Ее удалось вылечить. А у вас какие проблемы?

УХ. У нас ситуация несколько иного рода. Не знаю, сможете ли вы помочь, уважаемый Зигмунд Ф.

ЗИГМУНД. В любом случае помните: анализируя, чрезвычайно важно не забывать о ме...

(Опрашиваемый крепко засыпает на полуслове. Ни щекоткой, ни криками разбудить его не удалось.)»

Объявляется общий сбор

Когда текст разговора с филином был вложен в папку, за окнами кухни волчонка, в которой шла работа, уже вовсю светило солнце.

— Интересная выдалась ночка, — сказал Ух. — Мне кажется, она многое прояснила.

Морковкин посмотрел на него с недоумением.

— Прояснила? Что-то не вижу я особенного смысла в словах этой снулой птицы. Зря только время потратили.

— А «ме...»? Зигмунд Ф. хотел сказать: «Не следует забывать о Медведице», — стал пояснять Ух. — Я сейчас же отправляюсь в Берлоговку. Проверю, действительно ли бабушка там. Тем более что Большой Ручей как раз вошел в свое русло.

И Ух отправился в дорогу. А Морковкин как следует выспался и вышел прогуляться, размышляя о Зигмундовом «ме.». Почему именно Медведица? Вдруг в виду имелся Пифагоров — он ведь изобретатель, то есть механик.

Ух возвратился ближе к вечеру. Он весь так и лучился бодростью и энергией. Скоросшиватель лязгнул металлическими скобками, заглатывая листок, вложенный волчонком.

— Если я не ошибаюсь, — промолвил следователь, — дело о меде можно считать закрытым. К утру все должно полностью разъясниться. Объявляем полный сбор в полночь в пещере туннелефона.

Незадолго до полуночи у холма с пещерой туннеле-фона стали собираться участники поздней встречи. Предпоследним, ломая кусты и молодую поросль, появился Пифагоров в довольно необычном экипаже. С виду автомобиль как автомобиль, но не совсем. Изобретатель крепко сжимал в руках руль, а из пропиленных в днище отверстий торчали ноги, обутые в болотные сапоги с калошами.

— Что это? — поразился Ух.

— Вездеход повышенной проходимости, — отрекомендовал свое новое детище Архимед Кузьмич. Терпеть не могу передвигаться без технических средств. А бензина так и не раздобыл.

— От чего же у вашей машины проходимость повышенная? — спросил Морковкин.

— Видишь, какие на мне сапоги? Да и калоши я не зря надел! — ответил изобретатель, выбираясь из салона. — Ну-с, какова дальнейшая программа?

— Ждем еще одного участника, — с нетерпением промолвил Ух. — Что-то он задерживается.

Не успел волчонок докончить фразу, как, шумя крыльями, прилетел Зигмунд. Следователь представил собравшимся филина и пригласил всех пройти в пещеру.

— А где же Медведь? — осторожным шепотом спросил Морковкин.

— Скоро придет, я так думаю, — тихонько успокоил помощника Ух.

Вереницей вошли в пещеру. Зажгли свет, разместились в тесноватом для такого скопления народа помещении. Ух положил перед собой скоросшиватель и, готовясь к долгой речи, быстро перелистал его страницы.

— Итак, — начал волчонок, — приступим. Вы, уважаемый Зигмунд, оказали мне неоценимую помощь в следствии по делу о меде. Ваши способности к анализу можно с полным основанием назвать необыкновенными. Вы сказали: «Ме…»! Помните? — и, сверившись со скоросшивателем, волчонок процитировал: — «Анализируя, чрезвычайно важно не забывать о ме…».

Филин вытаращил глаза.

— Это было прозрение! — воскликнул Ух. — Вот она, главная зацепка! Следуя вашим указанием, уважаемый Зигмунд Ф., я без промедления отправился к ме… К Медведице! К Большой! К бабушке!

— Уж-ж-жасно невеж-ж-жливо бабушку подоз-з-зревать! — зажужжала Ульяна.

Тут беседу неожиданно прервали тяжелые шаркающие шаги, шумное дыхание, и в пещеру вошел Медведь.

— Вот и спасатель явился — не запылился, — весело сказал Морковкин, но, приглядевшись, осекся.

Медведь двигался как-то механически, плотно прикрыв веки, но при этом целенаправленно шел вперед, никого и ничего не задевая. Передние его лапы были прижаты к груди. Пройдя вдоль задней стены пещеры, он повернул налево. Все молча двинулись за ним. Ух освещал дорогу небольшим фонариком. За углом открылся довольно широкий проход. Пройдя немного по нему, участники собрания оказались в большом подземном помещении. Медведь прокосолапил к глубокой нише и, оторвав лапы от груди, аккуратно поставил на созданную самой природой полку принесенную с собой баночку. Там она аккуратно встала среди доброго десятка других таких же.

— Да что ж это с тобой, милок? — крикнула тетка Ондатра.

Спасатель вздрогнул, открыл глаза и недоуменно огляделся. Его немного успокоили, усадили в уголок, и Ух снова взял на себя ведение собрания.

— Итак, я отправился в Берлоговку. И вот что сообщила мне бабушка нашего спасателя. — Ух открыл скоросшиватель, нашел нужную страницу и принялся официальным голосом читать: — «Первого апреля сего года я, Большая Медведица, предложила внуку и его друзьям устроить веселье в День смеха, как это принято. Однако Михаил ни в какую не хотел поддаваться на розыгрыши. Тогда я при совместном складировании с ним баночек меда в подвале избушки, принадлежащей моему внуку на правах собственности, сказала Медведю, что, по моему мнению, под подвалом имеются сдвиги горных пород, и это грозит обрушением помещения вместе со всеми хранящимися в нем припасами на неизведанную глубину, где пылают вещества, составляющие раскаленное земное ядро. Сим свидетельствую, что внук в ответ улыбнулся и сказал: «Ты, бабушка, не Большая Медведица, а большая шутница». Вскоре после этого я отбыла в Берлоговку по месту жительства и регистрации. К сказанному и записанному ничего больше добавить не имею».

— А что дальше? — спросила тетка Ондатра.

— Медведя, как мне стало известно, — продолжил Ух, — преследует один и тот же ночной кошмар. Как убедительно доказывает наука под названием «сноведение», выяснение забытых обстоятельств прошлого возможно посредством анализа снов.

Филин утвердительно кивнул вросшей в плечи головой.

— Медведю снится, что меда больше не будет никогда. Он исчезнет как продукт питания. Я полагаю, что причиной зарождения повторяющегося сновидения можно считать совершенно невинный бабушкин розыгрыш, отложившийся в глубинах сознания. И вот наш спасатель, сам того не осознавая, стал во сне переносить запасы меда в показавшееся ему более безопасным место, баночку за баночкой. В один из таких визитов и произошло непреднамеренное включение туннелефона, замеченное изобретателем Пифагоровым.

— Такое возможно? — обратился за разъяснением к филину Архимед Кузьмич.

— Вполне, — подтвердил Зигмунд.

— А что теперь будет с нашим Медведем? — забеспокоилась тетка Ондатра.

— Теперь все будет в порядке, — авторитетно заявил ученый филин. — Главное вовремя разбудить пациента, дать ему необходимые объяснения — и тот совершенно излечивается. Что в нашем случае и произошло. — И он обернулся к Медведю: — Как вы себя чувствуете, пациент М.?

— Уже гораздо лучше, спасибо, — ответил постепенно приходящий в себя спасатель.

— Вот и все, — подытожил Ух. — Дело о меде закрыто. И от органов следствия огромная вам благодарность, Зигмунд. Если бы не ваше «ме…»…

— Честно говоря, — признался тот, — я вовсе и не собирался говорить о Медведице.

— Значит, вы прямо указывали на Медведя? — поразился прозорливости ученого волчонок.

— И это не совсем так. Я хотел сказать, что, анализируя, чрезвычайно важно не забывать о мелочах.

Когда компания вышла из пещеры, уже стояло яркое солнечное утро. Первым шел Медведь, за ним — остальные, неся спасенный мед. У крыльца избушки спасателя поджидала Большая Медведица.

— Ой, Миша, я, как только узнала, что у тебя неприятности, сразу в Старое Логово бросилась. Да ты не грусти, Михаил, я тебе еще меду принесла, целую дюжину баночек. Дай-ка я тебя поцелую.

Тетка Ондатра не смогла сдержать слез, увидев, как крепко и нежно обнялись бабушка и внук.

Следующая страница

Николай Голь		Художник Катя Толстая
Страничка автора		Страничка художника