Февраль 2021 года

Анна Игнатова

Отрывок из приключенческой повести

В небольшом немецком городе Альтдорфе живёт мальчик Лео, твёрдо уверенный в одном: или он станет настоящим рыцарем, или не стоило и на свет рождаться. Рыцари — лучшие люди на земле, Лео знает о них всё: как они сражаются, как защищают прекрасных дам, какие речи произносят и какие танцы танцуют. Мечта Лео — стать оруженосцем (пока оруженосцем!) у своего кумира рыцаря Абеларда, который как раз приехал в их город на рыцарский турнир. Конечно, мудрый рыцарь возьмёт в оруженосцы Лео, а не труса Ганса! Пусть отец Ганса — богач и может заплатить за своего сына целый мешок гульденов, а отец Лео может помочь ему только советом... Абелард же понимает, что деньги не спасут в бою, верно? Только храброе сердце и твёрдая рука сделают это! Так думает Лео. И даже лучший друг Эберт не может его разубедить, хоть и старается...

Исполнится ли мечта Леопольда? Можно ли про даму говорить, что она одноглазая, если у неё один глаз? Что победит — толстый кошелёк или благородное сердце? Может ли пригодиться старый уж? Может ли рыцарь бояться? Ответы на эти вопросы можно найти в новой книге Анны Игнатовой «Оруженосец». Подробности на сайте yauza.info.

Утро пело и трубило. Пели птицы, предсказывая начало нового дня. Пел ветер в верхушках деревьев. Пела река свою бесконечную песню. Звенели солнечные лучи, набирая силу. И трубили охотничьи рога.

Ах, какая гордая, мужественная кавалькада скакала по лесной дороге под эти трубные звуки! Не один лишь Абелард захотел размяться на утренней охоте. Несколько его товарищей по турниру предпочли не засиживаться допоздна на весёлом пиру и не отплясывать с прекрасными дамами итальянскую сальтареллу или вышагивать торжественную французскую павану, а лечь спать пораньше и утром, чуть свет, помчаться в лес, на горе какому-нибудь кабану или оленю. Были здесь и Рыцарь-Медведь, и Рыцарь-Аист, и ещё несколько храбрецов, сумевших рано проснуться. А вместе с благородными рыцарями вынуждены были помчаться в лес их верные оруженосцы и слуги. Слуги, правда, мчались не так резво, потому что везли с собой всё для походного завтрака, а еда и напитки не должны были пострадать от скачки.

А ещё раньше всадников в лес отправились следопыты и псари, принадлежащие хозяину турнира герцогу Годлинду. Узнав о желании рыцарей поохотиться во время праздника, герцог не только предоставил гостям свои угодья, но и помог чем мог: собаками, псарями, следопытами, охотничьим снаряжением и даже предложил рыцарям модную новинку — огнестрельное ружье, правда, одно на всех. Но благородные рыцари сказали, что предпочитают идти на «чёрного» зверя, имея при себе честный лук со стрелами, честный арбалет с болтами, а лучше всего честную рогатину, чтобы встретить животное лицом к морде и сразить его собственной рукой в честном бою. Ну, примерно так сказали рыцари герцогу. Герцог ответил, что это очень благородно и по-рыцарски с их стороны, пожелал всем, кроме кабана, удачи и просил не опаздывать к пешему бою на мечах.

Ещё одна персона вписалась в эту группу всадников — прекрасная Аделинда, избранная вчера Королевой красоты. Вероятно, из всех красоток-богинь Аделинда предпочитала Артемиду, богиню-охотницу, и сейчас делала всё, чтобы с ней сравняться. Она грациозно держалась в седле, капюшон её голубого шаперона упал с головы, позволив всем желающим любоваться чудным профилем красавицы и чёрным шёлком сплетённых в косы волос. За плечами Аделинды крепился колчан со стрелами, а небольшой изящный лук был приторочен перед седлом. Ноги в кожаных ладных сапогах, прекрасно облегающих ступни, крепко держались в стременах... Короче говоря, из Аделинды могла бы получиться вполне сносная Артемида.

Абелард старался держаться рядом со своей дамой. Рыцарские доспехи остались в походном шатре, жёлтый охотничий костюм был пушинкой по сравнению с ними и позволял наконец рассмотреть Абеларда. Он в самом деле был полноват, но полон мужества. Мужественный рот, мужественный нос, мужественные волнистые пряди каштановых волос падают на мужественный лоб. Взгляд, которым он смотрел на дорогу, гриву лошади и Аделинду, тоже был необычайно мужественным. Пусть она увидит все его охотничьи подвиги и восхитится меткостью стрел, пущенных его рукой! Недаром он зовётся Абелард Твёрдая Рука! А если Аделинде на охоте будет угрожать опасность, Абелард спасёт её моментально и мужественно. Ох, не поздоровится тому кабану, оленю или зайцу, который осмелится угрожать Абелардовой даме сердца!

Ганс находился, как и обещал, позади всех. Ведь кабана ещё не застрелили и не зарезали, так что в авангарде кандидату в оруженосцы делать пока было нечего. А к завтраку он всегда поспеет, главное — не отставать от слуг. Зато какая у Ганса красивая лошадка! Настоящая шоколадная статуэтка. Точёные ножки, блестящая грива, гордая шея. На такой изящной лошадке, да в таком красивом охотничьем наряде, синей котте и тирольской шапочке с пером, да с новеньким кинжалом в кошеле на поясе, да с настоящим рогом из слоновой кости, отделанным серебром, можно не особенно беспокоиться о собственной посадке, считал Ганс. В конце концов, он самый молодой участник охоты, его задача — с лошади не упасть.

Ганс ошибался. Самый молодой участник был не он. Самый молодой участник догонял охотничью процессию, изо всех сил одновременно колотя пятками коня и натягивая руками уздечку, чтобы конь не опустил слишком низко голову.

Вчера, когда Леопольд всё объяснил отцу и попросил отпустить его на лошади в лес (мама при разговоре предусмотрительно отсутствовала), Бертолд сказал сыну: «Что же, поезжай. Я не могу тебе помочь иным способом, кроме как не мешать твоим планам. Мальчик ты ловкий и смелый и в седле сидел уже не раз. Но лес наш не ровный и безопасный выгон, учти это. Надень поверх чулок толстые гетры, а сапоги возьми побольше и положи в них ваты или войлока для защиты от стволов и сучьев. Помни, что даже самый смирный конь может испугаться леса и понести, а может взбрыкнуть и сбросить тебя на землю. Всё время показывай, кто из вас двоих хозяин, и не давай ему нагибать голову, крепко держи уздечку. Если конь опустит голову вниз, то в следующий миг он подкинет задние ноги, и тогда опомниться не успеешь, как кувыркнешься в траву или на камни».

Леопольд слушал эти наставления с восторгом и страхом. Отец отпускает его на охоту! А вдруг его там ждёт первый рыцарский подвиг? Ура! Но вдруг он не справится, струсит? А рыцарь не может бояться... Как страшно оказаться не рыцарем!

И вот Лео следовал за группой охотников, плохо понимая, что он будет делать дальше и как вообще надо охотиться, но чувствуя в сердце такое ликование от собственной решимости, будто он уже убил с десяток кабанов без всякой рогатины.

На приметном перекрёстке у толстой сосны охотники остановились. Абелард поднёс к мужественным губам охотничий рог и протрубил сигнал. Тотчас из гущи зелёных кустов появился такой же зелёный следопыт и сообщил господам, что всё готово, что можно взять кабана, можно лисицу, а можно загнать ушастого зайчика, он совсем рядом и ни жив ни мёртв от страха. При этом следопыт поклонился прекрасной Аделинде, всем своим видом намекая, что такой трофей как раз для прекрасной дамы. Аделинда гордо выпрямилась в седле и сказала, что зайцев вокруг и так полно, а вот пронзить стрелой лисицу она давно мечтала, лисий хвост будет славным украшением к её охотничьему наряду.

Абелард, на чьём гербе, как мы помним, была изображена лиса, прижал руку к сердцу и сказал, что его вот это самое сердце давно пронзено стрелой, пущенной из прекрасных глаз госпожи, поэтому он не сомневается в успехе Аделинды, желает ей поскорее прибрать лису к рукам и возвращаться на перекрёсток. А сам он, конечно, поскачет за кабаном, не за зайцем же ему гоняться. Часа не пройдёт, как животное будет лежать у ног прекрасной Артемиды, убитое вот этим самым арбалетом, заколотое вот этой рогатиной и утыканное вот этими стрелами, как ёж иголками. Произнеся такую изысканную речь, Абелард велел двум своим оруженосцам и Гансу обязательно следовать за госпожой и беречь её, не щадя собственной жизни, если вдруг лиса будет сопротивляться. Ганс радостно кивнул и так стремительно подъехал к Аделинде, что чуть не выбил её из седла.

Итак, кавалькада разделилась. Все рыцари, за исключением Рыцаря-Аиста, отправились за кабаном, получив указания от следопыта, где именно искать добычу. Аделинда в сопровождении трёх юношей поехала пронзать лису. Рыцарь-Аист вздохнул, покачал головой и сказал следопыту: «На кабана и так много охотников. На лисичку дама претендует... Ну, показывай, где там твой ушастый зайчик».

Когда Лео подъехал к перекрёстку, единственное, что он увидел, — это чью-то синюю котту, скрывающуюся в зелёных ветках, и тирольскую шапочку с пером. Ударив пятками коня (шпор у него на сапогах не было), Лео поскакал туда.

Отряд, к которому наугад примкнул Лео, был немногочислен, и вела его вперёд Аделинда. Отклоняя в сторону ветки специальной палочкой, она уверенно ехала в ту сторону, которую ей показали.

— Госпожа, вдоль канавы следует повернуть направо, а не налево, — почтительно подсказал один из абелардовских оруженосцев.

— Совсем наоборот, болван, — оборвал его второй. — Следопыт ясно сказал, что вдоль канавы налево.

— Сам ты болван! Прочисти уши, которые ты никогда не моешь! На-пра-во! Во! Слышишь — собаки лают? Чтоб мне с коня свалиться в муравейник, если там не стерегут лисичку! Ну что, теперь понял, кто прав?

Аделинда, остановившаяся было в замешательстве, но теперь тоже услышавшая собак, милостиво кивнула первому оруженосцу.

— Мальчики, вы можете возвращаться к своему хозяину, — властно сказала она. — Ему понадобится ваша помощь в сражении с диким вепрем. А с лисой я сама управлюсь.

Королева красоты достала стрелу из колчана и помахала ею перед носом молодых людей. Оруженосцы переглянулись и пожали плечами. Если хозяин приказывает охранять его прекрасную даму, а прекрасная дама хочет действовать сама и гонит охранников прочь, то кого надо слушать? По идее, хозяина. Но попробуйте не послушаться прекрасную даму! Тем более что собачки уже лают, полянка, где сидит лисица, — вот она, под носом. Ладно, пусть едет, там её псари встретят, всё нормально будет.

Оруженосцы галантно поклонились, прижав ладонь к груди, и вернулись к толстой сосне на перекрёстке, чтобы свернуть в другую сторону — к кабану.

С Аделиндой остался только мальчишка в синей котте на шоколадной лошадке.

— А ты чего тут торчишь? — недовольным тоном спросила Аделинда у Ганса. — Ты тоже свободен. Неужели не хочешь на кабанью травлю поглядеть? Может, повезёт решающий удар нанести! Вон у тебя какой кинжал.

Ганс медленно покрутил головой и ответил торжественно и печально:

— Моя госпожа, я страстно желал бы поглядеть на кабанью травлю, но больше всего на свете я хочу убедиться, что вам не угрожает никакая опасность. Я не могу вас покинуть. Мой будущий хозяин не простил бы мне такое преступление!

Подъехавший в эту минуту Лео слышал слова Ганса и всем сердцем с ними согласился. «Служение даме — первый долг рыцаря!» — воскликнул он про себя и сжал рукоятку своего ножа. Кинжала, увы, ему ещё не подарили...

Аделинда усмехнулась такому подражанию взрослым речам в устах мальчишки, махнула рукой, дескать, ладно уж, защитник, поехали, и направила лошадь туда, откуда несколько минут назад доносился лай.

Ганс двинулся за Аделиндой, не замеченный никем Лео — за Гансом.

Ехали недолго и вскоре выехали на полянку, окружённую осинами. Только с одного края росла крепкая сосенка с такими толстыми сучьями, что так и хотелось вскарабкаться по ним до самой верхушки, как по лестнице.

На полянке было пусто. И собаки куда-то делись...

— Ну, и где моя лиса? — заозиралась красавица, выехав на самый центр полянки. На всякий случай она потянулась за стрелой, но на этот раз так неловко вытащила её из колчана, что ещё несколько штук выпали на траву. Аделинда недовольно нахмурилась и соскочила с лошади — подбирать потерянное снаряжение. Хорошо, что, кроме этого сопливого мальчишки, никто не видел, как богиня-охотница уронила стрелы.

Ганс сидел в седле и раздумывал, спрыгивать ему в траву и помогать даме или она сама управится. Трава-то ещё не просохла от утренней росы, между прочим...

И тут на полянку выскочил кабан. Огромный вепрь с бурой щетиной, вздыбившейся на загривке. Четыре клыка торчали из его пасти жуткими ножами.

Маленькие глазки смотрели так зло, так яростно, как не смотрит ни один человек, даже убийца. Кабан возник на ровном месте, будто какой-то волшебник перенёс его сюда в одно мгновение, чтобы удивить зрителей. Эйн-цвей-дрей, вот вам кабанчик вместо лисы! Зрители удивились будьте-нате...

— Кабан! — завопил Ганс и ударил каблуками по бокам своей шоколадной лошадки. А уздечку-то выпустил! Лошадь, сама изумлённая дальше некуда, прыгнула в сторону, встала на дыбы, и Ганс грохнулся на землю. У кабана появился выбор, кого вспороть в первую очередь: человека повыше, с длинной чёрной шерстью, или того человечка, что пониже, с пером на голове. Маленькие злые глазки остановились на человечке с пером.

— Ма-ма! — заорал будущий оруженосец и бросился к той самой крепкой сосенке. Три секунды потребовались Гансу, чтобы взлететь на самую верхушку. Он уселся на веточке, словно диковинная синяя птица, обнял ствол руками и ногами, и перо закачалось на тирольской шапочке.

Ладно, остаётся ещё человек повыше с длинной чёрной шерстью. Этот не удерёт. Во-первых, некуда, во-вторых, встал как пень, не шелохнётся. Отлично. Кабан взрыхлил копытом землю, нагнул свою клиновидную башку, направляя клыки-ножи прямо в мягкую середину жертвы. Глаза налились ещё большей злобой, как и положено перед атакой. Ну, погнали!..

Аделинда, действительно замершая от страха (но, конечно, не как пень, а как прекрасная статуя богини Артемиды), остекленевшим взглядом смотрела, как бьют о землю острые копыта, как разлетаются брызгами в разные стороны комья и травинки, как пролетел над кабаном жук... Сейчас тупая морда с острыми клыками врежется ей в живот...

Но вдруг тупая морда исчезла с глаз долой. Видимо, по желанию всё того же волшебника, продолжавшего удивлять своих зрителей. Вместо разъярённого кабана перед несчастной красавицей вдруг появился конь! А на коне — мальчик! И этот мальчик с громким криком («Ах, что он такое кричал?» — безуспешно вспоминала потом Аделинда) выхватил нож и ринулся с коня вниз, прямо на бурый щетинистый загривок! Припав к спине вепря, вжавшись в него изо всех сил, Леопольд всадил нож в голову, в самый центр, между глаз! Ай, не так, не туда!.. Нож разрезал шкуру, но не пробил толстую кость! Надо снова бить, пока он не опомнился, не сбросил с себя, не растоптал, не распорол... Куда же бить? Тонкая рука с ножом опять ударила изо всех мальчишеских сил, опять в середину, между ушей... Кость! Нож сломался. Но ведь Лео не мясник, почём ему знать, как разделывают кабанов?..

Третьего удара зверь дожидаться не стал, тряхнул плечом, и полетел мальчик кубарем на землю, ещё перекатиться успел на спину, чтобы посмотреть в глаза своему убийце. Тут Аделинда завизжала наконец и побежала на край поляны, к деревьям. И опять не услышала, что проговорил Лео, глядя на свою смерть. А что он мог сказать? Известно что: «Рыцарь не может бояться! Рыцарь не может бо...»

И тут настала смерть. Должна ведь она была уже настать, сколько можно тянуть! Взмахнула косой — и скосила насмерть. Но только не Леопольда. Скосила смерть кабана. И если уж говорить совсем как есть, то не косой она его скосила, а острой и меткой стрелой. Попала стрела точно под лопатку, прошла меж костей и достала до жизненно важных органов. Кабан округлил свои маленькие глазки, из которых исчезли злоба и ярость, но в которых зато появилось удивление. Он покачался немного, раздумывая, на какой бок ему рухнуть, и рухнул прямо, клыками вперёд, в последний раз взбороздив мягкую землю. Лео успел ещё раз перекатиться, и правильно сделал. Бурая щетинистая туша была килограммов на триста...

Первой вернулась на исходную позицию Аделинда. Она подбежала к Леопольду и склонилась над ним, как и положено прекрасной даме.

— Храбрый мальчик, — произнесла она голосом, который показался Леопольду серебристым и мелодичным, хотя на самом деле бедная Аделинда слегка осипла от переживаний. — Спасибо тебе! Ты спас меня, хоть сам едва не погиб!

Сладкая музыка зазвучала в ушах ошарашенного Лео. Разумеется, прекрасная дама говорила слова, которые говорят все прекрасные дамы в таких случаях, но как приятно слышать их впервые, в полуметре от поверженного дракона... то есть кабана.

Между тем к сладкозвучному сиплому голосу Аделинды присоединился другой голос, очень знакомый.

— Кабан не поранил тебя? Не поломал? Кости целы? Ногами пошевели. Теперь пошевели руками. Так, хорошо. Поднимайся. Не падаешь? Молодчина, — ровно и спокойно командовал голос. — Глаза открой, посмотри на меня.

Лео послушно открыл глаза и уставился... на Рыцаря-Аиста. Так вот кто выпустил стрелу кабану под лопатку!

К группе из одного мёртвого зверя и трёх живых людей присоединился четвёртый участник. Ганс спустился с дерева, отряхнул иголки и кору со своего нарядного костюма, поправил тирольскую шапочку и подошёл поближе.

— Ну кто же с таким ножом прыгает на вепря? — засмеялся он, глядя на обломки оружия Леопольда. — Таким ножом только свиную колбасу резать! Вот с каким оружием надо ехать на охоту!

И Ганс достал из кошеля свой новенький кинжал, немедленно сверкнувший в утренних лучах солнца.

Не успели остальные действующие лица ничего произнести или хотя бы дать по шее трусливому хвастуну, как поляна внезапно наполнилась новыми участниками. Прежде всего выскочили собаки, целая свора, и оглушительно залаяли на мёртвого зверя. Следом вылетели всадники, держа наготове рогатины, короткие мечи и натянутые арбалеты. Вслед за ними выехали оруженосцы, выбежали следопыты, псари, словом, вся охота налицо.

Рыцарь Абелард при взгляде на огромного кабана тут же схватился обеими руками за охотничий рог и протрубил сигнал победы. И все, у кого были рога, тоже протрубили сигнал, потому что какой иначе смысл возить на боку эту штуковину, надо же в неё и потрубить! Натрубившись, рыцари спешились и окружили девушку и двух мальчиков. Рыцарь-Аист преспокойно отошёл в сторону, будто он сам только что оказался на поляне.

Рыцарь Абелард встал на одно колено перед Аделиндой и произнес следующую подобающую речь:

— О прекрасная Аделинда, утренняя звезда, богиня охоты, несравненная роза, нежная и благоухающая! Простишь ли ты меня за то, что я подверг твою бесценную жизнь такой ужасной опасности? Но если по мягкости своего добрейшего сердца ты и простишь меня, недостойного твоего слугу, то сам я никогда себе этого не прощу и до гроба буду каяться в своей непростительной беспечности!

«Ну как можно научиться так говорить? — горестно вздохнул про себя Леопольд. — Я в жизни не запомню все эти обороты и выражения! Как же я буду объясняться с дамами? Они же меня не поймут иначе!»

— Но не только я один буду каяться! — перешёл на более грозный тон рыцарь. — Каяться будут и те два бездельника, мои оруженосцы, которым я по оплошности доверил самое дорогое, что только может быть у человека, самую большую мою драгоценность, душу мою, любовь мою, жизнь мою — Аделинду! Как посмели они оставить тебя одну? Ведь я приказал им беречь и защищать тебя, не щадя собственной жизни! Ну, я им сейчас задам трёпку! — не совсем изящно закончил свою речь Абелард и уже собрался перейти от слов к делу, но тут Аделинда поднесла свою белую руку к его мужественным губам, как бы прося своего рыцаря помолчать и дать наконец сказать ей.

— Не бранись, мой храбрый рыцарь, — начала она вполне удовлетворительно, Леопольду понравилось такое вступление. — Я сама велела твоим оруженосцам ехать к тебе на подмогу, они не посмели ослушаться моего приказа. Я была слишком самоуверенна, к тому же перепутала право и лево и сама виновата во всём случившемся. Если бы не этот храбрый мальчик...

Тут все взоры обратились к... Гансу, который всё ещё держал в руке занесённый над кабаном кинжал.

— О! — вскричал потрясённый и растроганный до слез Абелард. — Этот храбрый мальчик станет великим рыцарем, если уже в столь юном возрасте бьётся в его груди столь храброе сердце! Как я рад, что не только толстый кошелёк входит в число твоих достоинств, мой дорогой ученик! Храброе сердце и твёрдая рука — вот что спасает рыцаря в бою!

Остальные рыцари, а также оруженосцы, следопыты и псари согласно загудели и даже зааплодировали Абеларду. У Аделинды от возмущения расплелась одна коса, а Лео совсем утратил дар речи.

— Да погоди же, дай мне сказать, нетерпеливый рыцарь! — топнула Аделинда ножкой. — На твоём гербе написано «Сначала подумай, потом бей!», но было бы очень неплохо, если бы ты добавил ещё одну строчку: «Сначала подумай, потом говори!» Этот твой Ганс всё сражение просидел на дереве, будто он перепёлка, а слез с дерева только сейчас, чтобы поразмахивать своим кинжалом над мёртвым врагом! А спас меня вот этот храбрый мальчик, который скромно молчит, как и подобает настоящему рыцарю! Он бросился на вепря с обыкновенным ножом, который сломался о крепкую кость чудовища! Он рисковал собой, он герой! Это у него твёрдая рука и храброе сердце!

Тут все собравшиеся снова одобрительно загудели, а рыцарь Абелард повернулся к Гансу и отобрал у него кинжал.

— С таким оружием по деревьям неудобно лазать! — сердито выкрикнул он. — С таким оружием надо охотиться, а не прыгать по ветвям, как белка! Я вручаю этот кинжал достойному охотнику!

И под общие аплодисменты Абелард протянул новенький кинжал Ганса засмущавшемуся Лео.

— Тебе ещё нет четырнадцати лет, юноша? — спросил он мальчика.

— Нет, герр Абелард...

— Считай, что уже есть! — засмеялся собственной шутке рыцарь. — Ты заслужил настоящее оружие! Не опозорь его и будь всегда таким же храбрым!

Со слезами счастья на глазах Лео бросился перед рыцарями на одно колено. Он решительно не знал, что ему полагается делать дальше.

— Рано вставать на колено! — рассмеялись вокруг. — Это пока только небольшой кинжал, это не посвящение в рыцари. Ишь, на колено сразу... Молодец малец, знает ритуалы!

Сконфуженный Лео вскочил на ноги, взял кинжал, старательно вытер лезвие о рукав котты и только тут вспомнил, кто же на самом деле герой.

— А где же Рыцарь-Аист? — громко спросил он, оглядываясь. — Где этот уважаемый господин? Это он убил кабана, собственной стрелой! Это он спас всех нас!

Все тоже заоглядывались, но Рыцаря-Аиста как ветром сдуло. Видимо, он куда-то сильно торопился.

— И что, так он и не объявился? — переспросил Эберт, внимательно слушающий рассказ Лео и ещё более внимательно изучающий кинжал. — И даже не позавтракал вместе со всеми в лесу?

Прошло несколько часов после славной сцены на охоте. Мальчики успели искупаться в своём любимом укромном месте, камышовой комнатке. Солнце жарило вовсю, старый уж выполз погреться на камень. Эберт и Лео тоже обсыхали на траве после купания.

— Представь себе, даже не позавтракал! — с деланым изумлением ответил другу Лео. — Представь себе, не все постоянно думают о завтраке, как ты!

— Я тоже не всегда думаю о завтраке, — с достоинством возразил Эберт.

— Да что ты! — не поверил Лео.

— Довольно часто я думаю о других вещах...

— О каких же? — действительно удивился Лео.

— Ну, например... об обеде и об ужине!

И мальчишки расхохотались так, что закачалась стенка из камышей, а старый уж поднял вверх свою выцветшую голову и укоризненно посмотрел на друзей.

— Молодчага ты всё-таки, Лео, — отсмеявшись, серьёзно сказал Эберт. — Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что Ганса песенка спета, а ты будешь оруженосцем Абеларда. Иначе и быть не может. Теперь-то ясно, кого брать к рыцарю в ученики, а кого и близко нельзя подпускать к рыцарскому делу. Абелард не дурак, хоть его и дубасят на этих турнирах мечом по башке. Зачем ему Ганс, когда есть ты?

Леопольд ничего не ответил Эберту, ведь рыцарю подобает быть скромным, как сказала Аделинда. Но про себя он подумал: «Когда я стану рыцарем, то возьму Эберта к себе в оруженосцы! Умный оруженосец всегда пригодится. К тому же он так ловко сочиняет, будет помогать мне общаться с дамами...»

Анна Игнатова		Художник Елена Эргардт
Страничка автора		Страничка художника