Июль 2011 года

ГРУСТНОЕ НАЧАЛО

Всю последнюю неделю школьных занятий я тоскливо смотрела на яркую зелень лип и каштанов в школьном дворе и ждала той минуты, когда мы с моей подругой Лизой отправимся на дачу, где уже с мая жила моя бабушка. Родители отпустили Лизу к нам на весь июль (в городе «дышать нечем!»), и выдали «приданое» — огромную сумку с продуктами, которую мы еле дотащили до автобуса.

Мы с Лизой всегда с нетерпением ждали лета. А на чердаке нашего дома, где в лучах света тускло вьется пыль и паук опутывает серебристой паутиной все предметы, нас ждали спрятанные на зиму два велосипеда. Стараясь не распугать ласточек, селившихся под стропилами, мы сразу стаскивали велосипеды вниз, латали и накачивали шины, а потом колесили по окрестностям. Мы заезжали в лес и бесшумно катались по сухим, посыпанным хвоей дорожкам, или ездили на речку, где с визгом съезжали с обрыва и, резко затормозив на кромке болотистого берега, смотрели, как, громко хлопая крыльями, вылетают из камышей спугнутые нами утки.

Зимой мы сшили «дачный» флаг. На белом фоне («Еще нестарая простыня!» — возмущалась бабушка) две косые красные полосы (мамина юбка с жирным пятном), а поверх всего мы сделали аппликацию в виде зеленой птицы (новая шерстяная кофта Лизы, которую она ненавидела), с желтым глазом (пуговица) и золотым клювом (подарочная ленточка). Получилось ничего. Флаг мы решили вывешивать из чердачного окна, когда нам срочно будет нужен Петя. Он третий в нашей компании. Петя наш ровесник, летом живет по соседству, у бабушки, правда мы с Лизой выше его на полголовы, да еще он — «крепок и румян», что служит причиной постоянных насмешек с нашей стороны, потому что мы с Лизой — длинные, тощие и зеленые, «как ваша птица» (так утверждает бабушка).

…В первый же день нашего приезда нас ожидало нечто ужасное. Небольшая роща за деревней, куда мы так любили приезжать на велосипедах, оказалась вырубленной. И сосновый лес за поляной тоже — все вокруг было в пнях и наваленных неряшливыми кучами ветках. Перед нами, до горизонта, тянулось страшное, уродливое запустение… Мы с Лизой разревелись. Огромный чудесный тополь с золотистой корой, разветвляющийся у вершины — под ним мы, валяясь жаркой порой в траве, придумывали всякие волшебные истории, дерево, которое так любили птицы, было тоже уничтожено чьей-то безжалостной рукой. Все пни были свежими и лили горькие слезы.

В деревню вернулись в ужасном настроении и первым делом спросили соседку тетю Клаву, кто это сделал.

— А! — махнула она рукой. — Приехали тут да напакостили! Всё скоро изгадят!

— А кто? Кто рубил-то? — взвыла я.

Тетя Клава покосилась в нашу сторону, собралась что-то рассказать, но потом передумала и лишь буркнула:

— Не лезьте, куда не следует!

Тогда мы пошли к дяде Олегу. Он эколог и занимается охраной природы.

— Дядя Олег, как же так?! Кому наша роща помешала?

— Да я и сам пытаюсь выяснить! Уезжал в город — еще была, вернулся — одни пни! Летом срубили! Сколько птицы и зверья погубили… То ли дрова воинской части понадобились, то ли стволы в лесной терминал свезли, а может, на товарную станцию… Древесину все время куда-то отправляют… И все молчат! А мне не выяснить — ни в часть, ни на терминал не пройти — не пустят, засветился уже!

И тут, от ярости, нас с Лизой озарило! В прошлом году у тети Оли из машины, по пути на дачу, выскочила ее черная кошка Шуша, и мы помогали кошку искать. На стареньких «жигулях» мы с тетей Олей каждый вечер объезжали окрестности в поисках Шушы. Даже на плотину съездили, но там, на воротах, висел огромный ржавый замок. Сторож, выслушав наш сбивчивый рассказ, незлобно поругиваясь на нас и нашу кошку, провел всех через дом смотрителя и подождал, пока мы осмотрим каменное строение, где был центр управления всей плотиной. Кошки мы не нашли — «как в воду канула!». А тетя Оля, грустно улыбаясь, сказала:

— Вот смешно! С серьезным делом — никуда не пройдешь, а вот если кошку ищешь, то сжалятся и везде пропустят. Так можно попасть на любой самый секретный объект в нашей стране.

И мы с Лизой тогда придумали игру «Правила мангуст»! Петя, конечно, скривился и сказал, что это детские игры.

— Скучный ты, Петя, и не знаешь, что девиз семейства любопытных мангуст гласит: «Пойди и узнай!» Читать больше надо, а не в игры на компьютере играть, — хором заявили ему мы.

А сейчас появился шанс попробовать себя в настоящем деле. Мы поклялись, что узнаем, кто вырубил лес. В большой тайне от бабушки мы решили разработать план. На листке бумаги я нарисовала наш дом и три точки: товарную станцию, воинскую часть и лесной терминал. У бабушки я взяла подробную карту местности. На ней обнаружились неизвестные нам дороги через лес и поле. Мы с Лизой их пометили, потому что за выезд на велосипедах на шоссе бабушка нас строго наказывала. Она могла на целый день отправить нас полоть грядки или снимать противных зеленых гусениц с салата и капусты — мягких и извивающихся в руках. Лиза сразу закатывала глаза и говорила, что она сейчас прямо вот и скончается, так противно ей к ним прикасаться.

Все интересующие нас «объекты» находились в разных сторонах, а лесной терминал — километров за десять от деревни, в месте, где наша скромная извилистая речка Вьюн вдруг расширялась, становясь судоходной для мелких барж и катеров.

ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ.
НА СТАНЦИЮ

Сначала мы решили прокатиться на товарную станцию. Лиза приготовила три бутерброда с сыром и сунула в сумку бутылку с холодным чаем, а я высвистела Петю. И мы поехали.

Сразу за деревней начинались поля. Мы целый час неслись среди цветущих трав, вспугивая с сухой глинистой дороги мелких птах и разметывая колесами в разные стороны прытких кузнечиков. Над нами проносились легкие белые облака, похожие на одуванчики. Жара еще не началась, и ехать было весело.

Потом дорога спустилась в заболоченный лес и вскоре из густых зарослей ольхи и ивы неожиданно вывернула на товарную станцию. Бетонная платформа, двухэтажный каменный домик и несколько покосившихся деревянных строений. Возле них дрыхло штук пять собак. Мы немного струсили, но псы, разморенные дневной жарой, даже не пошевелились.

На станции не было ни души. Сверкающие на солнце рельсы, рассекая чахлый лес, у горизонта сливались с небом. В воздухе был разлит густой запах расплавившегося на солнце креозота, которым пропитывают шпалы.

По кривой лестнице со стертыми и покосившимися бетонными ступенями мы поднялись на второй этаж станционного дома. Из-за двери, когда-то обитой черным дерматином, теперь сплошь разодранным, с кусками ваты и стружки, торчащими из всех дыр, слышались голоса и странный треск. Я постучала, но никто не ответил. Петя дернул за ручку, и дверь с кошмарным скрежетом отворилась. Мы дружно ввалились в большую, невероятно захламленную кухню с ободранными грязными обоями на стенах и черным от копоти потолком.

В углу топилась чугунная плита. У окна стоял стол, заваленный грязной посудой, банками и пустыми бутылками. За ним сидели две необъятных размеров тетки и щуплый мужичок в ватнике, таком же драном, как и входная дверь. Они разом замолчали и повернулись к нам, а мужчина замер с большой сушеной рыбиной в руке. Удушливо-отвратительный запах шел от плиты. В огромной кастрюле кипело и чавкало какое-то варево для свиней.

— Вам чего? — строго спросила одна из женщин.

Я открыла рот и тут же, глотнув запах, поперхнулась и скривилась от подступившей тошноты. Женщина заметила и усмехнулась.

— Мы кошку ищем! Черную! На днях из машины выскочила! — вдохновенно озвучил нашу версию Петя.

— Кошку? — удивилась тетка и, повернувшись к другим, сказала: — Да вроде у нас черных не видно было. Полосатая прибилась, но потом сгинула куда-то… А наш-то Васька где?

— Шля-я-ется! — неожиданно густым басом прогудел мужчина и треснул рыбиной о стол.

— А она не могла уехать в товарном вагоне? — спросила я, потому что нужно же было выяснить главное — про лес.

— Может, и могла. Но вряд ли! Чего ей с дровами-то кататься, зверь, он тоже про опасность понимает! Да потом, мы уже две недели никаких товарняков не отправляли, а вы говорите, что потерялась она недавно… — и посмотрела на меня ярко-синими глазами, казавшимися особенно синими на загоревшем до коричневого цвета обветренном лице.

Мы дружно закивали головами, сказали хором «Спасибо!» и потянулись к выходу.

— Эй, малец! На вот рыбку! — и мужчина протянул Пете две серебристые тушки плотвы.

— Спасибо! — весело прокричали мы и скатились с лестницы.

Мордатый, с подбитым глазом, белый с серым пятном кот шарахнулся от нас под лестницу. Видимо, это и был загулявший Вася.

Отъехав от станции, мы остановились на краю поля, где комары сдувались ветром и не так сильно донимали. Петя достал из пакета две рыбки и постучал каждую о торчавший придорожный камень. Потом мы их почистили, засыпав траву сверкающей на солнце чешуей.

— Вечно тебе, Петька, окружающие что-то вкусное дарят! — фыркали мы. — Понятно, если бы ты был зеленым дистрофиком!

Петя вспыхнул до ушей, но потом добродушно буркнул:

— Я же с вами поделился!

Рыба и правда была вкусная, и мы довольно быстро ее прикончили. Остатки побросали в маленький муравейник под кустом ивы, где наша манна небесная вызвала среди муравьев страшную панику. Потом мы завернули на речку, искупались и, радостные, помчались домой.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВТОРОЕ.
В ВОИНСКУЮ ЧАСТЬ

— Опять кататься? — поинтересовалась бабушка, видя, как мы торопливо заглатываем завтрак.

— Бабуль, мы помним — на шоссе не выезжать, на речке далеко не заплывать, долго в воде не сидеть, к коровам — не подходить! В три часа — обед, и не опаздывать! — мы скороговоркой проговорили все бабушкины наставления, прихватили под ее бурчание несколько свернутых блинчиков с капустой и помчались во двор, где уже ждал недовольный нашим опозданием Петя.

По пыльной улице мы проехали через село, мимо магазина, около которого сидели деревенские женщины в ожидании машины с хлебом. Наша соседка, тетя Клава, как всегда, с жаром всем что-то доказывала. Потом пересекли переезд и долго тащились по грунтовой дороге в рытвинах и ямах. Мы уже приуныли, когда вдруг посреди леса узкая грунтовая дорога неожиданно превратилась в такую же узкую, но асфальтированную. Последние два километра мы «с ветерком» пронеслись по ней до самого военного городка. Прямо из соснового леса мы выехали на маленькую площадь, ограниченную двумя жилыми пятиэтажными домами и деревянным строением командного пункта части.

Мы объехали крайний дом и оказались на детской площадке. На скрипучих железных качелях сидели, вяло раскачиваясь, два офицера. За детской площадкой громоздились сараи. Был виден тренировочный полигон со спортивными снарядами, похожий на площадку для дрессировки собак. Невысокие укрепления, сложенные из камней, и прикрытые дерном дзоты.

Офицеры молча на нас уставились. Тут я жалобно изложила им нашу «кошачью версию». Один из них поморщился и махнул рукой в сторону сараев за невысоким бетонным забором.

— На хоздворе посмотрите!

Мы подъехали к воротам, около которых томился от жары часовой, и, побросав в траву велосипеды, подошли к нему. Из своей будки солдат видел, что мы беседовали с офицерами, и как они направили нас сюда, поэтому кисло спросил:

— Вам куда?

— Нам сказали пройти на хоздвор! — нагло заявила я.

— Раз сказали — идите! — буркнул он и пропустил нас через турникет.

Пока мы брели по асфальтированной дорожке, окаймленной автомобильными шинами, наполовину вкопанными в землю и для красоты покрашенными в белый цвет, Петя предположил, что обязательно в заборе должна быть дыра, и можно было и так проникнуть на территорию воинской части.

— Ну, да, — фыркнула Лиза, — сразу поймали бы и по шее надавали! Тебе это надо? А так, может, чего и выясним!

Лиза всегда мыслит конструктивно.

Около сарая молодой солдатик лениво рубил березовые поленья.

— Откуда дровишки? — крикнули мы.

И он, радуясь возможности поболтать, воткнул топор в чурбан, на котором колол дрова, и ответил:

— Из леса, вестимо!

И весело заржал. Потом снял совершенно мокрую от пота рубашку и оказался со смешным загаром — лицо и шея у него были, как у негра, а торс белый, и даже отливал синевой. Мы захихикали, а солдат сел на березовый пень и сказал:

— Я в городе был, готовился к экзаменам, а меня сдернули… — Он вздохнул и, цыкнув, плюнул в сторону детской площадки: — Вот прибыл к месту службы, и дрова заставили для кухни заготавливать. Тяжело рубить — жарко, да и дрова с зимы валяются, ссохлись уже. А вы тоже из Питера? Чего по такой жаре мотаетесь, лучше бы на речку съездили... — и он мечтательно зажмурился.

— Мы кошку черную ищем! Из машины выскочила, когда на дачу ехали! — заученно сказал Петя.

— Черная с белым?

— Не-а, чисто черная, немного пушистая, а глаза круглые, желто-зеленые! Такую не видели? — спросила я.

— Нет, такую не видел! Пятнистый кот был, рыжий был, — он стал загибать пальцы, — и черный с белой грудью тоже был! Отловить и покрасить! — И он опять радостно заржал.

— А в дровах она не могла спрятаться? — спросила Лиза, разглядывая кучу старых березовых стволов.

— Вряд ли! Вы еще вон там посмотрите, — и он показал в сторону учебных укреплений. — Хотя здесь тренируются, бегают, стреляют, чего тут кошке делать!

Но Пете очень хотелось посмотреть прикрытые дерном дзоты. Мы полезли через крапиву. Я, к счастью, была в джинсах, а Лиза сразу стала расчесывать голые ноги и ругаться:

— Черт! Черт! Куда вас понесло!

Мы заглянули в один из дзотов, там было темно, тянуло сыростью и плесенью, а с бревенчатого потолка свисали косматые корни. Петя пробрался внутрь и, высунувшись в узкую щель окна, изобразил стрельбу из пулемета:

— Та-та-та! Вот здорово!

Но тут сверху на меня свалился склизкий червяк, и я, взвизгнув, выбежала, отряхиваясь, наружу. Время уже поджимало, и мы, помахав солдату, заторопились домой, опаздывая к обеду.

Влетев в яму на дороге, я свалилась с велосипеда, разбила колено и испачкала джинсы. Других приключений не было.

ПУТЕШЕСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
НА ЛЕСНОЙ ТЕРМИНАЛ

Теперь оставался только лесной терминал. Мы решили ехать в воскресенье — по будням это было опасно, столько туда двигалось огромных лесовозов. С вечера принялись готовиться к путешествию. Напихали в карманы конфет, в бумажный пакет упаковали три бутерброда с копченой колбасой и три с сыром, даже спички зачем-то взяли.

— Может, мы у твоей бабушки все-таки попросим, чтобы она нас отпустила? — спросила Лиза.

Эта идея мне не понравилась:

— Ну, да! Попросим! Бабушка сразу скажет — нет, нет и нет! И что мы потом будем делать? Лиза, вздохнув, согласилась.

Мы выехали утром. Через деревню, мимо поля, затем вдоль берега реки и, переехав через большой стальной мост, мы добрались до поворота на лесной терминал. Здесь дорога, идущая сквозь лиственный лес, была так разбита машинами, что колеса велосипедов то и дело вязли в грязи. Приходилось слезать и брести по колеям, оставленными лесовозами в жирной черной земле. Через километр мы оказались на небольшой, заросшей мхом и одуряющим багульником вырубке, где стояла будка охранников. Дальше во все стороны тянулся высокий деревянный забор с колючей проволокой по верху. У ворот скучали два охранника с автоматами в руках. Спасаясь от комаров, тучей вьющихся в этом болоте, они замотали лица черными тряпками и выглядели жутковато, как в дурном кино. Сразу стало неуютно, и холодок страха змейкой заскользил между лопатками.

— Дяденька! — заныла я. — Мы кошку потеряли, черную такую! Шушей зовут! Она из машины выскочила, когда мы на дачу ехали, меня укачало, стало тошнить, остановились, а она и выскочила. Мы уже у военных искали, но там сказали, что у них свои коты, пестрые, а черная не появлялась. Посоветовали сюда съездить… Пустите нас туда! — и я указала на ворота.

— Ее, дяденька, так рвало, просто выворачивало! — почему-то влезла Лиза, и охранник попятился.

Я незаметно лягнула Лизу ногой и зашипела:

— Делать тебе нечего!

Лучше бы Лиза рассказала про поездку с ее дядей за грибами, когда она съела пол-арбуза, и мы двигались в лес со скоростью три километра в час.

— Не положено! Убирайтесь отсюда! Пошли вон! — заорал на нас охранник.

Но тут вмешался второй, постарше:

— Ладно, тебе, Серега, орать! Пусти девчушку, пусть свою кошку поищет! Идите, только быстро!

Лиза осталась у обочины сторожить велосипеды, а мы с Петей подошли к воротам. Охранник отодвинул засов и оттащил тяжелую стальную створку ворот немного в сторону, чтобы мы могли проскользнуть.

Все пространство терминала было завалено огромными кучами из бревен — штук по 70 в каждой. Это Петя быстро посчитал.

Я бежала впереди и громко выкрикивала:

— Шуша! Шуша! Кис-кис-кис!

В одной из куч сверху лежал обрубленный, но еще с живыми зелеными листьями наш любимый тополь.

— Гады! — заорал Петя.

А рядом на картонке от коробки из-под телевизора была написана шариковой ручкой фамилия «Сяськин». И дальше на таких же картонках были написаны фамилии — Олифренко, Козлов. Но чаще всего — Сяськин. Мы посчитали, что этому Сяськину принадлежат не менее семи древесных куч.

— Прикрой меня! Я сейчас на мобильник сниму! — тихо сказал Петя, и я закрыла его спиной. Петя быстро отснял кучи и отдельно фамилии на картонках.

— Спрячь мобильник во внутренний карман, а то отберут! — зашептала я, и мы еще минут пять побродили по территории терминала. В конце его виднелся причал и несколько пустых барж. Никаких кошек не было, и мы вернулись обратно к воротам. Охранники курили и болтали с Лизой.

— Ну, чего? Нашли? — спросил доброжелательный.

— Не-а, пропала! — не глядя на него, грустно сказала я.

— Придет, куда денется! — добродушно пробурчал он и, отбросив сигарету, пошел закрывать ворота.

Домой мы мчались, не разговаривая, и так торопились, что даже забыли съесть бутерброды.

«МАНГУСТЫ» В ДЕЛЕ

К счастью, дядя Олег был дома и работал за компьютером. Радостно потирая руки, он сразу скачал с Петиного телефона фотографии, приговаривая:

— Отлично! Просто отлично!

Но потом вдруг повернулся к нам, стоявшим с сияющими и торжественными лицами, и с обидой произнес:

— Больше в это дело не лезьте! Никакой самодеятельности! Вчера ваша бабушка ко мне приходила… Она решила, что это я втянул вас в эту опасную историю, и отругала!

— Мы ей ничего не говорили! — запротестовала я, но он не поверил.

Ну, надо же! А мы-то думали, что бабушка даже не догадывается о наших поисках. Вот кто главная «мангуста» в нашей семье!

Дядя Олег нас теперь избегал, он все что-то писал за компьютером на веранде, потом ездил и фотографировал спиленную рощу и другие такие же места в округе, а через неделю вообще уехал в город. Я стала сомневаться, способен ли дядя Олег — невысокий, худой очкарик — одолеть всемогущего Сяськина… Вот наша бабушка, она и ОМОН остановить сможет!

 

Дома нас посадили под «домашний арест», вернее, бабушка затеяла грандиозную стирку. Мы и правда «запылились» в этих наших путешествиях. Целый день мы стирали одежду и постельное белье, а потом завесили им весь двор перед крыльцом. Наши футболки, шорты и джинсы сверкали чистотой на солнце. Эти наши «снятые шкурки», оживая от ветра, напоминали нам о путешествиях. Веревка провисала под тяжестью белья, и простыни почти касались травы. Прибежал соседский пес и с восторженным лаем стал подпрыгивать и хватать зубами джинсы за штанины. Ветер весело выворачивал его ушилопухи наизнанку. Пес то и дело плюхался на землю и яростно чесался, обдуваемый бабушкиными простынями. Мы с Лизой радостно хихикали. До тех пор пока во двор не выскочила бабушка с веником в руке, ругая и нас, и пса с его блохами, и провисшую веревку.

Бабушка не разрешила уходить с дачи и в последующие дни, сурово заявив:

— Я за вас отвечаю перед вашими родителями! Вот они приедут, и делайте, что хотите! Эти ворующие лес уроды ни перед чем не остановятся ради своей прибыли!

Как раз пошел дождь, и мы без возражений гладили белье, пекли пирожки с яйцом и щавелем, а вечером читали вслух «Трех мушкетеров» (Петя, оказывается, не читал!), и даже придумали свою игру, «Монополию», про наши поездки. Кое-что немного дофантазировали. Например, собак на станции мы превратили в грозных стражей. Встреча с ними — три хода назад! Дом Сяськина — пропусти два хода и закидай его двор камнями! Один ход пропускается, если: попался бабушке (стираем, убираем, готовим), попал в яму на дороге, зашел к дяде Олегу (жди новой информации). Приезд родственников (радуемся встрече) — пропусти два хода и получи подарок. Станция и военная часть — два хода вперед, асфальтированная дорога — ход вперед, терминал — приз и пять ходов вперед! Полный провал и возвращение к началу игры— получение кота от Олимпиады Васильевны! Когда бабушка послала нас в магазин за хлебом, Лиза, войдя в роль, вдруг ляпнула, что мы искали кошку. Нас радостно схватили и потащили в конец деревни, где Олимпиада Васильевна, вытирая руки о передник, велела своему затюканному мужу изловить и показать нам всех ее двадцать кошек в надежде, что мы кого-то заберем. К счастью, чисто черной кошки у них не оказалось, а то мы бы не отбились… И всякие другие приколы. Было весело, даже бабушка с нами сыграла пару раз! А на выходные приехали родители, и жизнь вошла в обычную колею.

Но теперь, проходя мимо дома Сяськина — огромного кирпичного особняка за глухим забором, сквозь ворота которого во дворе виднелись два его личных джипа — мы незаметно кидались камнями. А Петя как-то вечером смог так плюнуть жвачкой, что попал ею в центр звонка на воротах, где она чудненько прилипла.

Однажды днем, вернувшись с речки, мы застали бабушку за беседой на крыльце с тетей Клавой.

— Этих-то, с лесом, сегодня взяли, — рассказывала тетя Клава. — Милиция утром приезжала! Говорят, оштрафуют на большую сумму за незаконную вырубку леса. Вы бы видели, с какой перекошенной рожей шел этот Сяськин! Конечно — царь и бог, глава муниципалитета! Считал, что все ему позволено!

Бабушка насмешливо покосилась в нашу сторону. Увидав, как просияли наши лица, со вздохом сказала:

— Лес-то не вернешь!

А вечером неожиданно испекла пирог с клубникой и творогом. И сама позвала Петю к нам на чай.

ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ. ПЕРЕД САМЫМ ЛИЗИНЫМ ОТЪЕЗДОМ

Мы втроем стояли на обочине, разморенные жарой, и размышляли, куда бы еще съездить. На речку мы уже утром смотались, а сейчас можно было не успеть, потому что на горизонте вдруг нарисовалась большая лиловая туча. В лес лучше не соваться — там перед дождем было удушливо жарко, и комары с рычанием и визгом вгрызались во все живое. Все замерло, лишь редкие порывы ветра закручивали водовороты пыли на дороге. Но домой тоже не хотелось.

Вдруг около нас затормозила незнакомая женщина на велосипеде.

— Ребята, это вы разыскивали кошку? — спросила она, щурясь от солнца и расправляя косынку на волосах.

Мы уже давно все забыли и сразу даже не поняли — какую такую кошку мы разыскивали. Поэтому уставились на нее, открыв рты. Она невозмутимо нас разглядывала.

— Ну, так это вы искали черную кошку? — повторила женщина свой вопрос.

— Ну! — неуверенно промямлила я.

— У меня в сарае чужая черная поселилась. Мне на станции Зина сказала, что вы искали. Вот подумала, что это, может, ваша. Не съездите со мной посмотреть?

Недоуменно переглянувшись, мы поехали за теткой. Ехали километра два, а потом свернули к незнакомому хутору, за березовой рощей. Тетка поставила велосипед у забора, прикрикнула на разбесившегося при нашем появлении пса на цепи и поманила нас за собой.

Все осторожно вошли в разогретый от солнца сарай, остро пахнущий свежим сеном. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела, что в одном из пустующих загонов для коз, в кормушке для сена, сидела … тети Олина кошка Шуша! Мурлыча, она старательно вылизывала малюсенького, бело-рыже-черного котенка. Мы, обалдев от изумления, как три барана, смотрели на кошку. Но это была она — Шуша!

— Вот, явилась откуда-то с котенком! У меня своя кошка есть, зачем мне еще одна! Хорошо, Зина сказала, что вы искали! — сказала тетка. — А то куда ее девать!

— А как мы ее домой повезем? — спросила Лиза, но тут Петя со вздохом предложил свою большую джинсовую сумку на молнии. Петины вещи я переложила к себе в пакет, а в его сумку засунула немного сена. Когда мы запихивали кошаков, Шуша немного порыпалась, но потом успокоилась и продолжила вылизывать котенка. Я проверила, хорошо ли закрыта молния, Петя повесил сумку себе на грудь, и, попрощавшись, мы осторожно поехали назад. И успели до дождя. Он хлынул потоком, одновременно с оглушительным ударом грома, когда мы, побросав велосипеды, с визгом взбегали на наше крыльцо, под сердитые причитания бабушки. Но все уже были дома. Лишь забытый флаг мокрой тряпкой свешивался из окна на чердаке.

… — Господи, Шуша! Откуда ты материализовалась? — всплеснула руками тетя Оля.

Шуша только приоткрыла рот и неслышно мяукнула.

— А тощая какая! Как же ты зиму-то пережила? Ничего! Откормлю и тебя, и твое чудесное дитя! Кстати, трехцветные коты — это к счастью! — от радости тетя Оля все никак не могла успокоиться. Она то прижимала к себе кошку, то целовала котенка, то подсовывала кошке молоко, а потом и рыбу, и творог, и сосиски.

Мы и сами были так всей историей изумлены, что пребывали в прострации. Ведь мы же понарошку искали Шушу! И тетя Оля была уверена, что беглянка не пережила зиму и, скорее всего, ее съели лисы.

А вот и не съели!

А может, она действительно — материализовалась? И это — подарок от бедного леса, о котором мы так горевали? Надо подумать!

Я побежала подлизываться к бабушке, очень надеясь, что на волне всеобщей эйфории она разрешит мне взять котенка. Нам ведь тоже счастье в доме очень нужно!

Ольга Зайцева		Художник Ксения Почтенная, главный художник
Страничка автора		Страничка художника