Город, в котором родился и жил Иоганн, был самым красивым на свете. И большой старинный дом с величественным парадным подъездом тоже был очень красивым. Наверное, и квартира на шестом этаже, в которой жили Иоганн и его мама, когда-то была красивой. В некоторых комнатах сохранились еще мраморные камины. Комнат было двенадцать, а людей еще больше. Когда вечерами они сходились на кухне, все три плиты были заставлены кастрюлями и сковородками. А единственный туалет был почти всегда занят. И по телефону возле входной двери неизменно кто-нибудь разговаривал.

Чаще всего это была Ольга Леопольдовна. Иоганн боялся ее и постоянно путал отчество. То вместо «Леопольдовна» скажет «Леонидовна», то «Леонардовна». Однажды сказал: «Здравствуйте, Ольга Леопардовна». Молодой сосед, проходивший с чайником, засмеялся. А она ответила непонятным словом «даун».

Ольга Леопольдовна не любила Иоганна и его мать за то, что мама вселилась в десятую квартиру, как только окончила школу-интернат и ПТУ. Наверное, она считала, что есть люди, более достойные хорошей комнаты с двумя большими окнами. «Эта детдомовка», — так впервые назвала маму соседка, когда напуганная девочка-подросток впервые пришла в квартиру с ордером из жилищного отдела. Осталась она детдомовкой, когда начала работать швеей-мотористкой на «Первомайской заре». И когда вышла замуж. И когда муж задолго до рождения сына пропал на одной из маленьких, но кровавых войн, которые даже не назывались войной, а как-то по-другому.

— Где она шляется, эта детдомовка? — спрашивала Ольга Леопольдовна громогласно.

Вопрос повисал в воздухе, потому что, обращенный ко всем, он не относился ни к кому. И только Иоганн краснел, чувствуя ее неприязнь. Не спасало и то, что кто-нибудь из соседей сразу заговаривал с ним о чем-то постороннем. Например, об отметках в школе.

Даже имя его Ольга Леопольдовна произносила с какой-то насмешкой: «Иоха-анн». Имя и правда слегка неуместное в сочетании с простой фамилией Гаврилин. Но мама не раз говорила сыну, что назвала его в честь Иоганна Себастьяна Баха.

В школе-интернате мама играла на балалайке в оркестре народных инструментов. Их руководитель добивался, чтобы слышался ритмичный рокот волн — то громкий, то затихающий. Иоганн не запомнил, что именно они играли. Потом они ездили с гастролями в Германию, Финляндию, Швецию. И знатоки восхищались оригинальным исполнением замечательных произведений. Был и рокот моря, и горячие аплодисменты, и поклоны детей в одинаковых костюмчиках. Вообще, все то, что рассказывала мама про школу-интернат, было добрым и хорошим. Папа учился там же. Поэтому и нет у Иоганна бабушек и дедушек.

Учился Иоганн неплохо, на четверки и пятерки. Больше всего любил уроки музыки. В начале первого класса они пели. Зимой учительница заболела, и во втором и третьем классах музыки не было. И вот в четвертом классе объявили: после зимних каникул возобновляются уроки музыки.

Молоденькая учительница Светлана Николаевна пришла еще на перемене:

— Давайте построимся и перейдем в музыкальный класс.

Во время знакомства случилось маленькое происшествие, вызвавшее общий смех и навсегда приклеившее к Иоганну прозвище «Композитор». Учительница назвала имя и фамилию Иоганна и, когда он встал, внимательно посмотрела на него.

— Какие у тебя замечательные имя и фамилия, — и еще раз произнесла, словно прислушиваясь к звучанию: — Иоганн Гаврилин.

Все засмеялись, но Светлана Николаевна спросила:

— Кто из вас слышал про Иоганна Себастьяна Баха?

Руку подняла Лариса:

— Это знаменитый композитор.

— А кто такой Гаврилин?

Класс молчал. Учительница села за рояль и заиграла что-то задумчивое, легкое и до того прекрасное, что у Иоганна защипало в глазах.

— Это «Зимняя дорога» композитора Гаврилина. Чувствуете, какой в этой музыке солнечный свет, какая радость движения?

Странно, Иоганну показалось, что звездная ночь. И снег сверкает под луной… Но если разобраться, Светлана Николаевна права. Наверное, каждый чувствует музыку по-своему.

— Быть нашему Ганьке знаменитым композитором! — закричал Петька-троечник.

Все опять засмеялись.

Отныне Иоганна стали называть Композитором. Но вот какое удивительное совпадение. Когда он вернулся домой, то, открыв комнату, сразу услышал, что по радио звучит та самая музыка, написанная его однофамильцем. Не шевелясь, он дослушал ее до последней ноты.

Нельзя сказать, что на уроках было много музыки. Чаще было то, что называлось сольфеджио. Большинство скучало, записывая в тетради новые слова: диез, минор, аккорд. Писали музыкальные диктанты, и соседка по парте Лариса, хоть и училась в музыкальной школе, то и дело совала нос к Иоганну в тетрадь. Он никогда не ошибался. Еще Светлана Николаевна раздавала всем нотный стан и магнитные шашечки. Это были ноты. Нажимая на клавишу, она извлекала звук. Его нужно было назвать, поставив шашечку на соответствующую линейку. Быстро проходя между рядами, учительница исправляла ошибки. Иоганну не было скучно. Он быстро постиг, что ноты — те же буквы, из которых можно составить слово, фразу, одним словом, мелодию.

Ему хотелось самому прикоснуться к клавишам. Неужели его пальцы могут извлечь из них то же, что звучит под пальцами Светланы Николаевны? Иоганн жадно вслушивался в музыку. Делая уроки, он переключал свой приемничек на музыкальную волну и прислушивался: что там исполняют? Он надеялся когда-нибудь встретить пьесу, в которой звучит рокот морской волны. Ему казалось, что он сразу ее узнает.

Иоганн пошел в школьную библиотеку и попросил какие-нибудь ноты. Библиотекарь внимательно посмотрела на него поверх очков.

— Извини, но тебе надо обратиться в специальную нотную библиотеку.

— А может быть, есть какой-нибудь учебник, по которому можно научиться играть?

— Тебе нужен самоучитель для гитары?

— Нет, для фортепиано.

Женщина молча рассматривала Иоганна. Потом сказала:

— Приходи завтра. Я, кажется, знаю, что тебе нужно.

На следующий день Иоганн прибежал в первую же перемену. Библиотекарь взяла со стола книжку в розовом бумажном переплете.

— Это Мейлих. Самоучитель для игры на фортепиано. Нашелся у меня дома. Постарайся обращаться аккуратно.

До конца уроков Иоганн не позволил себе заглянуть в книгу. Дотерпел до дома. Зато у себя в комнате так и впился в нее. Как сидеть за фортепиано, как держать руки. Вот расположение нот от «до» и до «си» на линеечках нотного стана. Ну, это он уже знает. Длительность. такт. Диез, минор. А вот и главное — музыкальные фразы. Как же их сыграть? Очень просто. Он нарисует всю клавиатуру на белой бумаге и наклеит на картон.

Когда мама пришла домой, Иоганн с линейкой в руках чертил клавиши.

— Ганя, что ты делаешь?

— Домашнее задание по музыке.

Теперь можно исполнять упражнения. Но слишком уж коротко. «Во поле березонька стояла» уместилась в одну строчку. Четыре раза пальцем нажать на клавишу «ля», два раза — на «соль», два раза на «фа», «ми» и «ре». И все. Надо что-то подлиннее. Ага, нашел. Тема из балета «Лебединое озеро». Почти на полстраницы. К тому же играть надо правой рукой, левой совсем немного. Как легко! Довольно быстро Иоганн разобрал упражнение. Кажется, даже услышал что-то внутренним слухом. Увы, совсем не то. Вот если бы Светлана Николаевна велела сыграть хоть что-нибудь. Только бы ощутить пальцами звук, сдержанно-негромкий, невыразимо приятный. Как он длится, длится и растворяется в воздухе.

Возвращаясь из школы, Иоганн решил пройти к своей двери не привычным путем, а нырнув в проходной двор, а там в свой двор и через черный ход оказаться на лестнице. Пробежав мимо чужого черного хода, он вернулся назад. У арки, соединяющей два задних двора, стояло пианино. Светло-коричневое, оно сияло благородной лаковой поверхностью. Над крышкой — два подсвечника, по одному с каждой стороны. Наверное, сделано сто лет назад, когда еще не знали электричества.

Рабочие заносили какие-то мешки в низкий дверной проем черного хода. И никто не обращал внимания на пианино. Иоганн все смотрел и смотрел. И не мог отойти. Потом рабочие куда-то делись. Двор опустел. Иоганн провел ладонью по теплому дереву. Приподнял крышку, прикоснулся к клавишам. Они ответили ему мягким звуком.

Но кто же так неосторожно оставил инструмент в проходном дворе? Иоганн оглядел двери черных выходов из подъездов. Все заперты. Через них обычно выносят мусор. Вдруг неловкий водитель, сворачивая с контейнером под арку, покалечит пианино? Иоганн решил немного посторожить. Вечер был довольно светлый, хотя фонари и вспыхнули в положенное время. Людей уже не было. А запоздавшие жильцы даже не замедляли шагов, чтобы подивиться чуду. А уж тем более не обращали внимание на мальчика. Надо было идти домой.

Следующим утром Иоганн вскочил с кровати чуть свет. Предложил вынести помойное ведро, чем удивил маму. Обычно он делал это по вечерам. Стремглав спустившись по лестнице (лифт был занят), выскочил налево через черный ход и побежал к арке соседнего двора. Пианино стояло на месте. Озабоченный, мальчик вернулся домой. Может, пока он будет в школе, инструмент заберут хозяева. На математике Иоганн сидел, уставившись в пространство.

Учительница спросила: «Иоганн, где бродят твои мысли?»

Пробежав через сквер, увернувшись от машины (до светофора идти долго), Иоганн пересек дорогу и опять свернул в проходной двор. Пианино стояло на том же месте возле арки. Надо бы опять покараулить, чтобы не задел грузовик, если приедет за мусором…

Так он провел несколько часов, присев на какие-то ящики.

Когда стемнело, Иоганн, наконец, решился проверить, как будет звучать адажио, выученное на безмолвной клавиатуре. Пальцы, оказывается, сами знали, что начать нужно с «ми», спуститься сразу на «ля» предыдущей октавы и опять пробежать вверх до «ми». Как хорошо, бархатно звучит мелодия. Иоганн наслаждался. Но то место, где слитно должны звучать «ля» двух октав, вышло нечисто. Он снова вернулся к началу.

За спиной резко распахнулось окно, и женский голос закричал:

— Что это за хулиганство! Прекрати сейчас же! Иоганн вздрогнул, сказал: «Извините» и, повернувшись, пошел домой.

Мама уже давно беспокоилась. Пришлось рассказать ей все. Она вздохнула и заставила сына поужинать и лечь спать.

Ночью пошел дождь. Первой мыслью Иоганна при пробуждении было: «Что с пианино?» С невероятной быстротой одевшись, он сорвал с кухонного стола клеенку и кинулся на улицу. Клеенка, увы, была узка и коротка. Что делать?Иоганн вспомнил, что в комнате у них полированный стол под скатертью тоже закрыт клеенкой. Пришлось еще раз бежать домой. Заодно он прихватил из шкафа махровое банное полотенце. Тщательно прикрыв пианино сверху, Иоганн вытер поверхность полотенцем. Для этого пришлось залезть под клеенку.

— Зачем ты это делаешь? — раздался чей-то голос. Рядом стоял мужчина средних лет и с интересом рассматривал мальчика.

— Это ваше пианино? — обрадовался Иоганн. — Наконец-то! Скорее забирайте его отсюда. А я побегу, мне надо в школу.

— Подожди!.. Давай все-таки познакомимся. Я Борис Иванович. А тебя как зовут? — мужчина крепко пожал мокрую мальчишескую ладошку.

— Иоганн Гаврилин.

— Скажи, а почему ты, Иоганн Гаврилин, спасаешь чужое пианино?

— Ну, как же! Вы, наверное, не знаете, что вода для него опасна…

— Ты молодец, Иоганн. Настоящий мужчина… А откуда ты знаешь, что вода опасна? Учишься в музыкальной школе? У вас есть пианино?

— Я учусь по самоучителю. А знаю, потому что… Ну, просто знаю.

— А где ты живешь?

— В доме пятьдесят восемь.

Борис Иванович проводил взглядом мальчишку в коротковатой куртке. Обыкновенный мальчишка. Светловолосый, худенький, с тонким лицом. Совсем малец — лет десять, не больше. А в такую рань выскочил из постели под дождь не ради своего удовольствия. Какой-то стержень в душе… Наверное, музыка. Как он сказал: учится по самоучителю … А он-то велел вынести пианино во двор, чтобы вместо него поставить для дочки белый рояль. Отчего-то Борису Ивановичу стало стыдно…

Из школы Иоганн пошел той же, теперь привычной дорогой, через проходной двор. Издалека увидел: пианино исчезло. Лифт не работал. Ждать не было смысла. Кабина застряла где-то высоко.

Поднявшись, Иоганн увидел, что рядом с квартирой суетятся двое рабочих в комбинезонах. Дверь распахнута. В проеме мелькнуло изумленное лицо Ольги Леопольдовны. А за спинами рабочих он увидел светло-коричневый бок пианино. Еще боясь поверить догадке, Иоганн прыжками преодолел последний пролет.

— Вот он, Гаврилин, — сказала Ольга Леопольдовна рабочим, вкатывающим через порог пианино на низенькой платформочке с колесами.

Она вопросительно посмотрела на Иоганна. Но он ничего не мог объяснить.

Следующая страница

Татьяна Кудрявцева		Художник Ксения Почтенная, главный художник
Страничка автора		Страничка художника