Февраль 2015 года
…
10 февраля — День памяти Александра Сергеевича ПУШКИНА
У нас в гостях директор Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук, член-корреспондент РАН, известный литературовед, член Всемирного клуба петербуржцев, профессор Всеволод Евгеньевич БАГНО.
— Всеволод Евгеньевич, 10 февраля, в День памяти Александра Сергеевича Пушкина, невозможно не вспомнить о трагической дуэли, ставшей причиной смерти поэта. Наверное, это один из самых известных поединков в истории дуэлей. Как, наверное, самая известная литературная дуэль — это дуэль Онегина и Ленского, на которой тоже погиб поэт. Есть ли в этом какое-то совпадение, какой-то высший знак, предопределение трагической развязки жизненного пути поэтов?
— Да, вот уже почти двести лет об этой дуэли в этот день многие вспоминают, в том числе очень решительные люди, пребывая в полной растерянности. Только «трагическую дуэль» я не стал бы называть «известным поединком». Что же касается «совпадения» и «предопределения», то, думаю, и ни то, и ни другое. Дело даже не в том, что литература — не реальность, а в том, что Пушкин — не Ленский, а Дантес — не Онегин. С этим, думаю, все понятно. Наконец, и дуэль — не дуэль. При желании можно увидеть также предопределение и некое предчувствие в описанных Пушкиным отношениях Дон Гуана с мужем донны Анны, но у меня этого желания нет. Между тем совпадение можно увидеть с другой парой трагических развязок жизненных и дуэльных узлов — лермонтовской. Тогда и здесь мы должны будем искать «высший знак» в смерти Грушницкого и гибели Лермонтова. А вот гениальное лермонтовское стихотворение «Сон» («В полдневный жар в долине Дагестана // С свинцом в груди лежал недвижим я…»), один из шедевров мировой литературы, вспомнить можно было бы. Только предвидел Лермонтов, скорее всего, свою смерть на Кавказе не во время дуэли, а в столь же честном, как и подлинная дуэль, поединке на поле боя, от руки во всех отношениях равного ему противника. Высокий смысл истинной дуэли, несмотря на весь ее трагизм, в том, что противник — равен тебе, ненавистен, но равен.
— А какую дуэль в мировой литературе Вы считаете самой интересной?
— Давайте снизим планку нашего разговора. Самая блистательная — тройная несостоявшаяся дуэль в самом начале романа Александра Дюма «Три мушкетера», в результате которой мушкетеров стало четверо. Да простят меня за этот пример пуристы-интеллектуалы и да поймут они, что прекрасное на земле — это не тот или иной цвет, а многоцветье.
— А можно ли назвать дуэлью поединок Дон Кихота с ветряными мельницами? Ведь идальго двигали самые благородные, рыцарские намерения…
— Да, но только в том смысле, что ветряные мельницы, они же великаны — это равный Дон Кихоту противник, которому он бросает вызов. Сутью дуэльного кодекса было снятие недоразумений между отдельными членами общей дворянской семьи (в случае с Дон Кихотом — семьи великано-рыцарской) между собой, не прибегая к посторонней помощи. Вспомним, в какое безвыходное положение Дон Кихот несколько раставил трусоватого Санчо Пансу, когда заявлял ему, что, поскольку перед ними простолюдины, он не может давать им отпор и милостиво позволяет слуге сделать это за него.
— Вот у нас в разговоре мелькнул еще один известный дуэлянт — «проклятый Дон Гуан» Александра Сергеевича Пушкина. А его финальный поединок с Каменным Гостем можно считать дуэлью или нет?
— Думаю, да. В каком-то смысле перед нами дуэль, растянувшаяся во времени. Тем самым командор ответил наконец на смертельный для него удар Дон Гуана и отомстил за поруганную честь.
— Всеволод Евгеньевич, как Вы считаете, сейчас возможны дуэли, или это пережиток прошлого, анахронизм?
— Возможно всё. Но в России за семьдесят лет советской власти честь и достоинство были изломаны и искромсаны. Вспомним роман Замятина «Мы». Речь уже не шла о способах отмщения за нанесенное оскорбление, а о том, что оскорбление, унижение и страх стали нормой. Но все восстанавливается. Есть гены биологические, а есть духовные и нравственные, но все-таки гены. Однако на это понадобится время.
— В этом году Пушкинскому Дому исполняется 110 лет. Не можем не спросить: а есть ли в праздничной юбилейной программе интересные события для наших юных читателей?
— В связи с приобретением работ замечательного иллюстратора детской литературы Алексея Федоровича Пахомова мы организуем в Пушкинском Доме выставку его произведений, на которую приглашаем ваших юных читателей.
— Спасибо, Всеволод Евгеньевич! Нам это особенно приятно, потому что Алексей Федорович Пахомов был одним из первых художников нашего журнала. И первую обложку «Костра» в далеком 1936 году делал именно он. А чем еще порадуете?
— В стенах Пушкинского Дома будет организовано двенадцать детских семинаров. Будет издано три выпуска альманаха «Детские чтения». И будет много другого, что мы вместе с вашими юными читателями придумаем.
