Август 2013 года

Леонид Захаров

Приключения Мурлока Холмуса и доктора Хватсона

Загадочный злоумышленник

Эта история произошла хмур-рым утром. Надо сказать, утр о у Холмуса начиналось не слишком рано — ну была у великого сыщика маленькая слабость (которая, как всякая слабость, есть продолжение силы) — он был не прочь подрыхнуть часок-другой-третий в любое время суток.

Холмус по обыкновению делал вид, что поглощен изучением свежего номера «Мурнинг стар». А на деле оседлал своего любимого конька, в сто первый раз доказывая преимущества котового интеллекта.

— Что вы думаете, Хватсон, этот Кот, который гулял сам по себе, действительно гулял? Мур-ра! Мне ли не знать — он ведь был моим двоюродным братом — он прятался в укромное местечко и — дрых! И во сне легко распутывал любой — любой, Хватсон! — самый запутанный клубок.

— Позвольте, Холмус, разве он был вашим двоюродным братом? Он ведь жил… если мне не изменяет память…

— Ну, не двоюродным, так троюродным… или сколько-то там юродным. Какая разница! Вы что, не в курсе — все коты друг другу юродные братья. А с британским львом мы вообще родня по прямой! А вот другой мой брат — Кот ученый (помните, «пойдет направо — песнь заводит»). С какой бы стати ему шляться по мур-рацкой золотой цепи? Это Александр Сергеевич переборщил по обыкновению. Дрыхли мы с ним на «дубе том»! А какие дела вместе раскрывали!

Холмус взял в лапы скрипку, мечтательно зажмур-рился, и моего слуха коснулись звуки его любимой «Мурки». Внезапно божественная мелодия скрипки была прервана скрипом входной двери. На пороге стояла наша квартирная хозяйка миссис Коксон.

— Ко-ко, Вам два письма… мистер Холмус.

Холмус недовольно растопырил усы:

— Первое можете бросить в камин, не вскрывая. Носом чую, что оно от глупого осла Иа, который опять потерял свой хвост. С этим делом легко справится и безмозглый фокстерьер инспектор Лайстред. А вот второе… Впрочем, его тоже нет нужды распечатывать… Хватсон — срочно на выход! Нет, только не по лестнице — скорее в окно. Мы быстрее доберемся до цели по крышам.

Два прыжка — и мы с Холмусом очутились на коньке крыши (с утра, кажется, уже был какой-то конек).

— Куда мы несемся, Холмус?

— Это курица миссис Коксон несется, а мы, Хватсон, через пять минут будем на приеме у английской королевы. Надеюсь, вы еще помните о втором письме?

— Но ведь вы его даже не вскрывали, Холмус! И при чем здесь английская королева?

— Но это же элементарно, Хватсон! Если первое письмо от осла, то второе…

Холмус удивительно резво скакал по крышам, так что я едва поспевал за ним. При этом он, не сбавляя темпа, ухитрялся мурлыкать себе в усы: «Где ты была сегодня, киска? — У королевы у английской. — Что ты видала при дворе? — Видала мышку на ковре».

Внезапно Холмус сделал резкий вираж на крутой черепичной крыше и одним прыжком сиганул в каминную трубу.

— За мной, Хватсон!

Я без колебаний последовал за ним.

Выскочив из камина, мы очутились в просторной, со вкусом обставленной гостиной. Со вкусом — это значит, что среди разнообразной абсолютно бесполезной мебели имелось несколько роскошных мягких кресел, так ценимых моим другом и мной. Судя по размерам кресел, хозяин апартаментов был крупнее нас с Холмусом раз в десять.

Пока я оглядывался в гостиной, неугомонный Холмус, казалось, размножился на несколько персон. Я никогда не мог привыкнуть к способности моего друга за считаные секунды переходить от ленивой созерцательности или дремоты к самой кипучей деятельности. Его возгласы раздавались из самых разных помещений обширной квартиры. Я же никак не мог взять в толк — зачем мы вломились в чужое жилище в отсутствие хозяев и чем объяснить крайнее возбуждение моего друга.

— Какой идеальный порядок, — послышался голос Холмуса из кухни, — сюда стоило бы сводить на экскурсию миссис Коксон. Но, пожалуй, — тут он сделал многозначительную паузу, — здесь слишком чисто. Тотальная влажная уборка!

— Смотрите, Хватсон, — воскликнул он в прихожей, — хозяин был большим любителем пеших прогулок. Приходил сюда, наверное, только ночевать.

В ванной комнате Холмус задержался чуть дольше.

— Кроме зубной щетки хозяина — еще одна, многократно использованная. Но в последний раз довольно давно.

Из ванной он бросился в спальню для гостей.

— Постелью пользовались… Молодой дог… Давно, но подолгу… Догадались, Хватсон?

Как я ни старался, брошенные на бегу реплики моего друга не желали складываться в связную картину.

— Закоренелый холостяк… приходящая домработница… немалое состояние… никогда не изменял многолетним привычкам…

Внезапно его взволнованный голос раздался прямо у меня за спиной.

— Здесь произошло самое умышленное убийство, какое мне только приходилось расследовать.

— Но почему вы решили, что здесь вообще произошло убийство?

— Хватсон, неужели вы не заметили «скорую» у дома, когда мы пробегали по его крыше? Вот, взгляните, это я нашел в спальне у постели хозяина. Холмус протянул мне небольшой листок бумаги.

— Но здесь нацарапана всего одна буква — М.

— Да, больше хозяин ничего не успел написать. Но не будь я великим сыщиком, если эта буква не раскроет нам имя убийцы. И это была… Во всяком случае «М» наверняка обозначает МЫШЬ. Да, Хватсон, теперь я уверен, речь может идти именно о мыши!

— Но, мой друг, судя по портретам, украшающим гостиную, хозяин — английский дог. У меня не укладывается в голове… Ведь мышь, если мне не изменяет память, это животное не более двадцати, от силы двадцати пяти граммов весом. А благородный английский дог, да еще с древней родословной — это не меньше семидесяти килограммов живого веса.

— Нет, Хватсон. Версию, связанную с домовой серой мышкой, я отметаю как слишком примитивную. Поверьте мне: в девяноста девяти случаях из ста преступники тоже имеют головы впереди тела, пусть и не такие совершенные, как у нас с вами. Я знаю о мышах все и даже немного больше.

— Гениально, Холмус! Мышь могла быть летучей!

— Хвалю, Хватсон. Вы наконец-то демонстрируете признаки трезвого мышления. Я тоже подумывал о летучей мыши. Окна и двери закрыты… Английский дог… Английский, Хватсон! Как будет по-английски «заходи»? Come in. Кам ин! То-то и оно — камин. Мы и сами только что, как вы наверняка заметили, воспользовались в качестве парадного входа камином. Для летучей мыши камин — это открытые ворота. Кстати, выход чаще всего бывает там, где вход. Или вы противоположного мнения?

— Вы как всегда правы!

— Но вы почувствовали, что каминная труба была теплой, даже, пожалуй, горячей. А убийство, насколько я понимаю, произошло рано утром, в конце ночи. Не нужно быть великим сыщиком, чтобы заключить, что камин топился всю ночь. Мышь, даже летучая, не могла влететь в каминную трубу, когда в камине горел огонь. Таким образом, эта версия отпадает. Хотя умышленное убийство с летучей мышью в качестве орудия — это было бы красиво, согласитесь. Когда-то я досконально изучил разнообразные религии всех видов мышей и их родичей крыс. Так вот, они почитают летучую мышь как ангела. Для них ночные крылатые твари — непременные спутники их мышиных богов. В данном случае это был бы ангел смерти.

— Я восхищен! Ваш дедуктивный метод работает безотказно! Вы действительно величайший сыщик! Но если не летучая мышь, то кто же? Мышь… Мышьяк, Холмус!!!

— Да, мой друг, мышьяк. «М» вполне может обозначать не только мышь как таковую, но и мышьяк, которым травят мышей. Хозяин, несомненно, был отравлен. Хотя как можно скормить отраву спящему догу, даже если он английский? Это тема для отдельных размышлений. Но не пора ли нам воспользоваться камином? Через минуту сюда пожалуют господа из Котланд Ярда. Не перевариваю этих самодовольных тупиц. Не успел Холмус договорить, как я услышал звук остановившегося автомобиля.

— Впрочем, — добавил Холмус, — не спешите. Я, пожалуй, перекинусь парой слов с инспектором.

Через минуту порог переступил наш давний знакомый фокстерьер инспектор Лайстред из Котланд Ярда. Следом за ним показалась очаровательная маленькая собачка с мордочкой точь-в-точь как у персидской кошки. Судя по связке ключей в ее лапках, именно она открыла входные двери.

Увидев нас с Холмусом, Лайстред от удивления попятился и присел на задние лапы:

— М-м… мистер… господа… да каким образом… Мисс Мопс, это вы им открыли?

Холмус снисходительным и даже несколько высокомерным жестом остановил поток недоуменных междометий. Меня всегда поражала его способность оказываться хозяином в любой неожиданной ситуации.

— Лайстред, будьте джентльменом, представьте нас вашей милой спутнице. А вы, как я понимаю, — тут он обратился непосредственно к несколько смутившейся особе, — экономка хозяина?

— Да, сэр. Позвольте сказать, сэр, я вас хорошо знаю: вы ведь известный сыщик мистер Холмус, а вы — мистер Хватсон.

Лайстред с плохо скрываемым неудовольствием попытался овладеть ситуацией.

— Господа, но как вы оказались в запертой… Мисс Мопс ничего не говорила мне…

— Давайте не тратить драгоценного времени, — перебил его Холмус, — здесь ведь произошло дерзкое убийство. Хозяин отравлен.

От удивления у Лайстреда округлились глаза.

— Откуда вы узнали об отравлении, Холмус?!

Мистер Догсон действительно… Но пока, к счастью, рано говорить об убийстве… Врачи делают все возможное…

Вздохи облегчения одновременно вырвались у меня и у моего друга. Инспектор между тем продолжал:

— Когда мисс Мопс, а она живет в маленькой каморке этажом ниже, рано утром поднялась сюда, чтобы приготовить хозяину завтрак и заняться уборкой, она обнаружила его в спальне бездыханным. Зайди она на десять-пятнадцать минут позже, все было бы кончено. Однако вызванная мисс Мопс бригада врачей… Короче, пульс еще прощупывался, а немедленно введенное противоядие — среди медиков оказался специалист по отравлениям — позволяет надеяться… С десяток минут назад пострадавший отправлен в специализированную клинику. В любом случае допросить мистера Догсона удастся не раньше, чем через двое суток, да и то… Я прибыл сюда, чтобы тщательно осмотреть место преступления. А почему, собственно, преступления? Он ведь мог и сам…

— Не мог, Лайстред! — воскликнул Холмус. — Перед потерей сознания мистер Догсон спал. И проснулся всего на несколько секунд, почувствовав удушье.

— Но откуда вы это…

— И осматривать место преступления, — опять перебил Лайстреда Холмус, — вам нет нужды. Я уже выполнил всю работу за вас. В деле замешана мышь!

— Что вы себе позволяете, Холмус?! — Лайстред перешел на визг. — Я как-никак фокстерьер! Я бы еще мог поверить в крысу.

— Успокойтесь, Лайстред, — Холмус вальяжно развалился в кресле и вообще вел себя, как будто он здесь и есть настоящий хозяин. — Крыса так крыса. В конце концов, маленькая крыса или большая мышь — какая разница. О крысе я, конечно, уже подумал. Но обычная серая крыса сюда никак не могла проникнуть. Если отпала летучая мышь, то неизбежно всплывает версия о водяной крысе, не так ли?

Мы с Лайстредом завороженно следили за ходом мысли великого… не только сыщика, но и незаурядного логика.

— Так вот, водяная крыса могла попасть сюда единственным путем — через сливную трубу в ванной. Лайстред, сходите в ванную комнату и проверьте лично такую возможность.

Лайстред со всех ног бросился выполнять — иначе и не скажешь — распоряжение Холмуса, как будто именно этот вальяжный кот был его непосредственным начальником. Через минуту он показался на пороге гостиной.

— Но на сливном отверстии надежная чугунная решетка, сквозь которую…

— То-то и оно, Лайстред! А вы говорите «крыса».

— Но тогда кто же?

— А вот об этом, — Холмус изящно спрыгнул с кресла и решительно направился к выходу, кивком головы пригласив меня следовать за ним, — об этом я сообщу полиции не позднее сегодняшнего вечера. Здесь мне делать уже нечего, этот клубок я вполне могу распутать и у себя на Бейкер-Стрит.

Обратный путь до дома мы решили проделать пешком и не по крышам, поэтому он оказался в несколько раз длиннее нашей крышной пробежки. Некоторое время мы шли молча. Наконец Холмус прервал мои напряженные размышления:

— Я знаю, Хватсон, что вас сейчас занимает больше всего. Вы, конечно, думаете о «М». Мисс Мопс, не правда ли? Она имела ключи, к тому же не только готовила Догсону завтрак, но была абсолютной хозяйкой на его кухне.

— Невероятно, Холмус! Я еще могу понять, как вы делаете свои выводы на основании мельчайших, незаметных для простых смертных улик. Но как вы ухитряетесь залезть мне в черепную коробку?!

— Нет ничего проще, мой друг. У любого кота, я уж не говорю о более примитивных существах — собаках, умственные усилия обязательно сопровождаются специфическими движениями хвоста, усов, ушей… Я заметил, как вы напряглись, когда услышали имя экономки этого бедняги Догсона. Сейчас вы непроизвольно повторили тот же комплекс внешних проявлений… для меня это, как для вас буквы алфавита. Я просто умею читать.

— Это воистину непостижимо!

— Так вот, у мисс Мопс алиби… Мой друг, а вот теперь я читаю по вашим усам и хвосту явный переход от тревожащих вас сомнений почти к счастью. Признайтесь, понравилась вам юная кокетка?

— Холмус, я ведь могу и рассердиться.

— Ну-ну, полно. Так вот, у нее алиби. Если бы она была злоумышленницей, ей достаточно было вызвать медиков и полицию всего на каких-нибудь полчаса позднее.

— Действительно, как это я сам не догадался…

— Да, но будь она кошкой, то есть гораздо хитрее и предусмотрительней, вызов «скорой» говорил бы о желании отвести от себя подозрения. Слишком многое против нее.

Некоторое время мы шли молча. Уже на подходе к дому Холмус опять обратился ко мне:

— Так что все-таки мышь. Мышь и больше никто.

— Мышь, мышцы! — почти машинально воскликнул я.

— Да, Хватсон. Развитая мышечная система — необходимое, но недостаточное условие для упорядоченного мышления. Но вот мы и пришли. Я, пожалуй, сосну часок-другой. Надеюсь, точнее уверен, что ближе к вечеру я доставлю вам удовольствие, расставив все точки над ключевыми буквами в этой истории.

Следующие пару часов я провел в своей спальне, но мысли о трагических событиях не позволили мне сомкнуть глаз. Наконец звуки скрипки из гостиной дали мне понять, что Холмус готов к вечерней беседе.

Своего друга я застал в его излюбленной позе: лежащим в кресле перед пылающим камином. При моем появлении он отложил в сторону музыкальный инструмент и кивком головы пригласил меня устраиваться в соседнем кресле.

— Я всегда любил говорить, — начал Холмс после длительной паузы, — что если не можешь противостоять преступности — противолежи. Я превосходно выспался и теперь мне в мельчайших деталях ясна картина покушения.

— И кто же преступник?

— Ну вот, вы как всегда хотите начать с хвоста. Дойдем и до преступника. Итак, Догсон был отравлен.

— Во сне?

— Да, но не через желудок, а через легкие.

— Холмус, не вы ли когда-то преподали мне десять правил детектива? Помните: неизвестные доселе яды…

— Почему же неизвестные? Вы же помните, надеюсь — зарин, зоман. Только они уже в прошлом. Предыдущее, так сказать, поколение — слабоваты. Да, это было то, что у военных называется Ви-газами, сильнейшее боевое отравляющее вещество. При комнатной температуре это жидкость, но быстро испаряющаяся на воздухе. Сотых долей миллиграмма, попавших в легкие, достаточно, чтобы через некоторое время вдохнувший отравленного воздуха отдал концы.

— Но ведь мы были в той же комнате…

— Да, Хватсон, преступник все рассчитал. Вот вам тест на зрительную память. Что находилось в углу прихожей справа от входной двери?

— Не помню точно… Кажется, трости… Даже несколько… хозяин, видимо, был большой любитель…

— Браво, Хватсон! Но вы вряд ли успели обратить внимание: практически все трости были достаточно изящными вещицами… но, как бы сказать… вполне заурядными, если сравнивать их с одной — массивной, явно выполненной крупным мастером. То есть, очевидно, не промышленного производства. Не промышленного — вслушайтесь — и здесь мышь! Порода дерева — самшит! Очень не дешевый подарок. Эта трость, кстати, стояла отдельно от остальных. Хозяин именно ею пользовался в последнее время. Я, увы, не осматривал принадлежащие хозяину вещи, но у меня фотографическая память…

— Но какое отношение трость может иметь к отравлению?

— Самое прямое, мой друг. Трость была подарена хозяину злодеем, наверняка близким родственником, скорее всего, около недели тому назад. А в трости — повторяю, я ее не осматривал, но уверен, что она полая — в трости находилась МЫШЬ!

— Что вы такое говорите, Холмус?! Откуда мышь в самшитовой трости? Понятно: созвучия, ваша любовь к парадоксам, но не до такой же степени!

— Как откуда? Преступник все гениально предусмотрел. Он подарил мистеру Догсону трость с мышью внутри примерно за неделю до намеченного убийства.

— Но мышь бы там сдохла от голода!

— Хватсон, возьмите голову в лапы, наконец! Нижняя часть полой трости была заполнена едой. Для этой цели нет ничего лучше твердого сыра, до которого мыши большие охотники. Пармезан, Хватсон. Зная, сколько сыра съедает мышь в сутки, нетрудно рассчитать количество, которого хватит мыши на неделю. Нижнее отверстие трости было заткнуто легкой деревянной пробкой. Ежедневно хозяин, а он, судя по всему, не был домоседом, таскал с собой трость с утра до вечера. Мышь отсиживалась в полой рукоятке. А по ночам она выедала свою суточную порцию, с каждой трапезой опускаясь все ниже и ниже. Когда еда закончилась, мышь покинула свое убежище.

— И что же? Где же здесь преступление?

— А теперь, Хватсон, самое главное. Внутри трости была надежно закреплена ампула с жидким Ви-газом. Тонкий кончик ампулы был загнут и расположен так, что неизбежно обламывался при любом ее смещении, а сама она была привязана тончайшей леской к специальному ошейнику на мыши.

— Ошейник на мыши? Не слишком ли сложная конструкция.

— Ну, про ошейник это я для простоты. Скорее всего, шлейка — на спинку и под лапки, как для мелких собачек. Вся эта конструкция не доставляла животине ни малейшего неудобства, пока она жила в трости. Но когда она обрела свободу, ей пришлось хорошенько потянуть за леску. Крепление ампулы было рассчитано так, что в мышиных силах было сорвать ее с места. Ампула выпала из трости, кончик обломился…

— Но ведь мышь могла спрятаться где-то в прихожей.

— И опять нет, Хватсон! Мыши очень чувствительны даже к ничтожному количеству яда. Она со всех ног бросилась к источнику чистого воздуха. А таковой был в спальне хозяина — слегка приоткрытое на ночь окно. Практически щель.

Туда мышь и убежала с уже пустой ампулой, отравив по ходу дела воздух в помещении. Хозяин тут же почувствовал удушье и открыл глаза. Он не только заметил бегущую по подоконнику мышь с ампулой, но и перед потерей сознания успел слабеющей лапой написать ту самую букву «М».

— Но объясните, почему же осталась жива мисс Мопс?

— Не забывайте, мой друг, в гостиной еще горячий камин, а он создает мощнейшую тягу. Воздух поступал в квартиру изо всех щелей — из-под входной двери, из вентиляционного отверстия в ванной комнате, даже через щели в паркете, ну и, конечно, из приоткрытого окна в спальне. И вытягивался через камин. По моим прикидкам, через четверть часа концентрация яда в воздухе уже не была смертельной, а через час с лишним, когда пришла мисс Мопс, воздух был чист.

— Холмус, все это звучит правдоподобно, но почему вы решили, что преступление было совершено именно таким фантастически необычным способом? Ведь никаких следов, как я понимаю, не осталось.

— Хватсон, почему-то публика связывает мое имя только с дедуктивным методом раскрытия преступлений. На этот раз я применил другой метод — исключения. Я воспроизвел в уме все возможные способы убийства хозяина в запертой квартире. Их оказалось не так уж много — чуть больше двух десятков. Затем я чисто логически, основываясь на результатах моего беглого осмотра квартиры, исключил один за другим все способы, пока не остался единственный. А раз он оказался единственно возможным, значит, он и был реализован преступником. Второго не дано, Хватсон.

— Невероятно, Холмус! Если бы вы не были великим сыщиком, вы были бы величайшим преступником.

Холмус едва заметно улыбнулся в усы, из чего я заключил, что мой комплимент пришелся ему по вкусу.

Некоторое время мы сидели молча, глядя в огонь. Хотя я ничего не мог противопоставить железной логике блестящего мыслителя, мне, признаться, не хватало какого-то материального подтверждения этим умственным построениям. Весь вид Холмуса, напротив, говорил о его полном удовлетворении. Он, кажется, мирно спал.

Огонь в камине почти догорел, когда миссис Коксон характерным кудахтаньем оповестила нас о визитере. На пороге стоял мистер Лайстред. Его вид разительно отличался от утреннего. Он выглядел как побитый пес. Даже его хвост был опущен. Если бы я не увидел этого сам, я бы не поверил, что хвост фокстерьеров может принимать такое положение.

Первые фразы разговора Лайстред, очевидно, обдумал еще по пути.

— Господа, я заглянул сюда, случайно проезжая мимо. Мне только что сообщили результаты химического анализа: мистер Догсон отравлен Ви-газом.

Я бросил взгляд на Холмуса — он оставался невозмутим.

— К счастью, критическая стадия миновала: Догсон переведен из реанимации в палату общей терапии. Но допросить его пока не представляется возможным. Мистер Холмус, я вынужден признать: следствие зашло в тупик, хотя мы облазили каждый дюйм квартиры. Но вы обмолвились, что у вас есть версии…

— Конечно, Лайстред. А вы обратили внимание на массивную трость в прихожей?

— Естественно. Там было пять тростей, что самым подробным образом отражено в протоколе. Самая массивная, как сообщила нам мисс Мопс, была подарена хозяину на юбилей, отмечавшийся в минувшее воскресенье в узком семейном кругу. От нашего внимания не ускользнуло даже то, что хотя трость совсем новая, хозяин где-то ухитрился потерять наконечник…

При этих словах инспектора я аж подпрыгнул в кресле — версия гениального Холмуса блестяще подтверждалась.

— Да, — продолжал Лайстред, — как видите, от нас не укрылись даже самые мельчайшие детали. Мисс Мопс припомнила, что, делая уборку в прихожей, она обнаружила некоторое количество… извините, мышиного помета, хотя в доме не могло быть никаких мышей. Но, вы понимаете, можно ли доверять фантазиям юных особ, тем более что какой-то мусор могли занести полицейские, санитары…

— Так вот: тот, кто подарил трость, и есть преступник, — изрек Холмус.

— Племянник мистера Догсона?! Но мисс Мопс сообщила, что у него с дядей были прекрасные отношения.

— Единственный наследник, я полагаю? — Холмус поднял бровь.

— Да, но это еще не основание… Впрочем, мисс Мопс обмолвилась, что он специалист по отравляющим… Господа, позвольте откланяться, — с этими словами Лайстред пулей выскочил из нашей скромной обители.

— А теперь, — Холмус сладко потянулся, — надо бы ознакомиться с письмом от ее величества королевы.

Вызванная квартирная хозяйка протянула нам единственный конверт.

— Первое письмо, как вы и велели, мистер Холмус, я отправила в камин.

— Позвольте, — воскликнул я, читая обратный адрес, — но это письмо от Иа.

— Оно было вторым, — похлопала глазами миссис Коксон.

— Та-ак, — Холмус встрепенулся, — Хватсон, будьте добры, вскройте конверт и прочитайте письмо.

Двух секунд мне хватило, чтобы выполнить просьбу моего друга.

— Ослик Иа сообщает, что он наконец-то нашел свой хвост,

— Оп-па! — Холмус соскочил с кресла. — Не потерял, а нашел! Но ведь это значит, что сгоревшее письмо было не от королевы!!!

Что ж, мой друг всегда отличался железной, хотя и абсолютно непостижимой для простых смертных логикой.

Дорогие друзья! Вы можете стать участниками еще одного расследования Мурлока Холмуса и доктора Хватсона, если заглянете на с. 30 журнала.

Леонид Захаров		Художник Ольга Граблевская
Страничка автора		Страничка художника