Январь 2013 года

Дорогие друзья! Мы продолжаем беседу с известным литературоведом, доктором филологических наук, профессором кафедры истории русской литературы филологического факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета Борисом Валентиновичем АВЕРИНЫМ. Начало беседы можно прочитать в октябрьском номере «Костра» 2012 года («Костер» № 10, 2012, с. 4–5).

— Борис Валентинович, скажите, пожалуйста, есть ли такая книга, которую обязательно нужно прочесть в детстве, юности?

— Самое сильное влияние на меня оказал роман Джека Лондона «Мартин Иден», который я прочел в девятом классе. Все молодые люди нацелены на будущее. Так и должно быть. Просто одни хотят стать богатыми, а другие хотят открытие сделать. Ребенок, подросток, юноша желают творить. Так вот, Мартин Иден. Человек творческий. Он добился всего. С каким волнением я следил за его жизненным путем! Он, человек из народа, хочет стать культурным, завоевать своими произведениями весь мир, добиться известности, признания, мечтает, чтобы его полюбила умная женщина из высшего общества… И вот у него все есть. Он всего добился. И что же? Он заканчивает жизнь самоубийством. В таком финале заключается философская загадка. Я год над ней думал. Как так? Всего добился — и ничего не надо? Но ведь цель делания не в достижении результата самом по себе. Главное — процесс творчества. Вот Лев Толстой различает труд для хлеба насущного и труд для души, труд-молитву. В западной литературе часто встречается идеализация труда, который ведет к материальному успеху. Но Толстой с таким взглядом не согласен. Самое главное для него в другом. Наблюдай за собой, очищай свою душу. Толстой пишет в дневнике: я иногда чувствую, что через меня говорит Бог, только это бывает очень редко, потому что душа грязная. А Баздеев в «Войне и мире» примерно так говорит Пьеру: «Что ты пытаешься вычитать смысл жизни из книжек? Да ты очисти душу, потому что в грязный сосуд чистое вино не наливают». Труд для Толстого связан с нравственностью. И цель такого труда не исчерпывается достижением того или иного конкретного результата.

— Борис Валентинович, в прошлый раз в беседе с Вами мы остановились на воспитании души. Так что же все-таки это такое?

— Воспитание души… Видите ли, наше главное заболевание — забывчивость. Душа больна забвением. Мы забыли свое бытие в раю. Это нижний слой памяти, самый главный — воспоминание о рае. Мы просто его забыли и вспоминаем только тогда, когда видим что-то прекрасное. Или когда влюбляемся. Человек в такие минуты переживает то, что он якобы забыл. Как у Платона — душа с неба наблюдала за жизнью на земле, потом воплотилась в этом мире и забыла рай. Греки говорили, что всякое знание есть воспоминание. В восьмилетнем возрасте я попал из холодного Мурманска в парки Петергофа. В ту среду, которая меня совершенно поразила. Я попал в свой забытый рай. И я узнавал парки, пруды, озера, каналы, шлюзы… Узнавал и обретал вновь. Из детства помнится только это — волшебство и красота рая, зеленый и пропитанный солнцем Петергоф. А ведь детство не было безоблачным. Я рос в абсолютно бедной семье. Разбитые ботинки, рваное пальто. В школу ходил в застиранном лыжном костюме. В то время никогда не спрашивали, кто твой папа. После войны почти у всех отцы либо погибли на фронте, либо сидели в лагерях. Наверняка я в детстве голодал — в школе дразнили Дистрофиком, наверняка много болел. Но я этого не помню. Помню только это чудо обретенного рая.

— К сожалению, в школе не учат «вспоминать» знания.

— В школе даются механические знания, прикладные. Они нацелены на результат. В юности возникает такая иллюзия, что мы всё знаем, а если не знаем, то сможем всё узнать. Есть такой период в жизни — «всезнающая юность». Но ведь знание убивает воспоминание. Помню такой случай из детства. Мне 10 лет. Я иду по полю. Пахнут травы, стрекочут кузнечики. В траве сверкает роса. И вдруг из-под ног взлетает птица. Громкое хлопанье крыльев. Неожиданность. Я испугался и прижался к кочке. И вот я, сидящий на кочке, вижу мальчика, который испугался птицы и прижался к земле. Я вижу самого себя откуда-то сверху. Вот этот взгляд на самого себя с необычной точки — это и есть пробуждение души. Это самоосознание. С какой точки зрения я наблюдаю себя, когда размышляю о том, о чем размышляю? Это основа философии. Детская душа обожествляет мир, природу, человека, родителей, близких. Но с приобретением прикладных знаний вера умирает. Ведь ответ о том, что есть мир, не найдешь в учебнике математики или физики. Они дают лишь иллюзию того, что мир прост, понятен, исчислим. Естественные науки вольно или невольно отрицают непознаваемость мира, то есть то самое чудо и тайну, которые так хорошо знает ребенок и которые он находит в мифе, сказке, стихотворении.

— А были ли еще в Вашем детстве подобные открытия и потрясения, как тот случай с птицей?

— В шесть лет я испытал горькое ощущение неустроенности мира и неправильности бытия. Я играл во дворе, а неподалеку от крыльца шофер чинил свою машину. Тогда удивительные были машины — они ездили на дровах. По бокам машины были приделаны такие топки-бочки, в которых жгли дрова. Шофер заметил мои горящие глаза и спросил: «Нравится?» Я кивнул, потому что говорить от восторга не мог. Тогда он сказал: «Приходи завтра, я тебя покатаю!» Не помню, как я спал в ту ночь и спал ли вообще, но с первыми лучами утренней зари я уже сидел на крыльце и ждал. Ждал весь день. До самой ночи. Шофер так и не приехал. У меня не возникло обиды из-за того, что человек не исполнил обещания — чувство, которое я испытал, было ощущением какого-то странного изъяна в устройстве мира, какой-то необъяснимой ошибки.

А вот другой эпизод. Моим лучшим учителем жизни был наш учитель физкультуры. Мы ходили в походы. Однажды он сидел на берегу озера и смотрел на заходящее солнце. Свой восторг он выразил с помощью ненормативной лексики, которая вообще преобладала в его речи. Но это было не важно, потому что мы поняли главное — мы вместе с ним пережили восторг перед миром. Мы поняли, что мир прекрасен. А в основе мира — Тайна и Чудо.

Беседовал Н. ХАРЛАМПИЕВ

Продолжение беседы с Борисом АВЕРИНЫМ читайте в ближайших выпусках «Костра»