В класс вошел учитель географии Георгий Иванович по прозвищу Проклятье. Вид у него, как всегда, был свирепый: черные с сединой брови с торчащими в разные стороны волосинами насуплены, рот сжат, глаза… о, в них страшно было смотреть — они так и сыпали искрами. Грязно-серого цвета костюм на нем был измят, а из нагрудного кармана вместо платочка торчала пачка папирос.

Как-то так сложилось, что на уроках географии мы считали своей первейшей задачей вывести Проклятье из себя. Для нас это было чем-то вроде шоу. И ни дикий, суровый вид учителя, ни угроза наказания нас не останавливали. Тем более что вывести его из себя было не так уж трудно. Он и без нашей помощи часто взрывался. Глобус ли со стола уронит, карту случайно проткнет указкой или классный журнал забудет принести — страшно сердится, даже ногами топает. Или колотит в гневе стулом об пол.

— Проклятье! — кричит.

А мы и рады представлению.

Бывает, разозленный, он обрушится на первого попавшегося под руку ученика — огреет по спине указкой или из класса вышвырнет. А бывает, что и виноватого помилует. Но одно мы знали твердо: ни директору, ни родителям он не пожалуется. Не в его это правилах.

А еще мы с Вовчиком, моим приятелем, забавлялись тем, что подсказывали Георгию Ивановичу урок. Да-да, натурально подсказывали. Мы специально, поменявшись местами с девчонками, усаживались за первую парту, чтобы быть к учителю поближе. А Проклятье имел манеру, объясняя что-то, тянуть «э-э-э…». Рассказывает, например, про Антарктиду:

— Антарктида расположена в пределах Северного полярного э-э-э…

— Круга, — подсказываем мы.

— Верно, — соглашается учитель, — полярного круга. Материк почти полностью покрыт э-э-э…

— Льдом, — подсказываем мы с Вовчиком.

— Ледяным, правильно, чехлом.

В этом состояла наша хитрость: несколько раз мы подсказываем правильно (по учебнику следим), а потом возьмем да и ввернем что-нибудь несуразное.

— Антарктиду, — продолжает, к примеру, Георгий Иванович, — вместе с ближайшими островами и прилегающим океаном называют э-э-э…

— Арктикой, — подсказываем мы.

— Арктикой, — повторяет за нами учитель. — Проклятье! — топает он ногой. — Никакой не Арктикой! Молчите лучше, раз не знаете, олухи! Арктика на севере, а на юге — Антарктика!

Класс давится от хохота. В гневе Проклятье хоть и страшный, но одновременно и смешной.

Говорили, он потому такой злобный, что от него сбежала жена. Хотя мне думается, жена могла сбежать именно оттого, что он такой злобный: попробуй проживи среди сплошных проклятий. А еще ходили слухи, будто у него сын попал под машину и из-за этого он обозлился на весь свет. По правде же говоря, мы ничего про него толком не знали.

Сейчас, едва войдя в класс, он тотчас же пришел в ярость.

— Проклятье! — рявкнул он, глянув на пустую стену. — Где карта? Дежурные, марш за картой!

Дежурные с испуганными лицами, а на самом деле, довольные возможностью прогуляться, побежали за картой полушарий в кабинет географии.

Не дожидаясь их возвращения, Проклятье подошел к доске, взял мел.

— Тема сегодняшнего урока… — начал он.

Я видел, как склонились над столами головы моих одноклассников, как надулись их щеки. Проклятье собрался, по своему обыкновению, вывести на доске название темы и вопросы по ней. Однако мел скользил по коричневой поверхности, не оставляя на ней ни малейших следов. Учитель давил сильнее, мел крошился, но толку все равно не было.

По классу пролетели первые сдавленные смешки.

— Проклятье! — взорвался наконец географ и зашвырнул мел в угол. — Дежурные! Где дежурные?!

— Георгий Иванович, дежурных вы отправили за картой, — любезно подсказал Вовчик.

Весь класс уже трясся от смеха. А заодно и от страха, ожидая еще большей бури.

Учитель снова повернулся к доске, поскреб ее ногтем, потер пальцы, понюхал, затем шагнул к столу и грохнул стулом об пол.

— Я не стану выяснять, кто намазал доску парафином! — прорычал он. — Да вы наверняка и не сознаетесь. Поэтому: всем достать дневники! Пишем замечание для родителей. Все пишем. А я потом распишусь.

— А что писать? — спросил кто-то, хотя все и так знали, что.

— Пишем как обычно: «Я такой-то… плохо вел себя… на уроке географии. Прошу заняться… моим воспитанием». Или: «Прошу меня наказать». Кому как нравится.

Это была тоже одна из оригинальных особенностей нашего учителя. Случается, опоздаешь на урок, а он: «Пиши себе в дневник замечание, а я распишусь». А еще в конце четверти он раздает всем кусочки бумаги, и мы уже знаем, что на этом листочке каждый должен написать свою фамилию и сам себе поставить оценку (то есть — как он оценивает свои знания по географии). Собрав все листочки, Георгий Иванович проводит выборочный опрос.

Если ты ответил на ту оценку, какую себе поставил или даже лучше, то получишь то, что написал на листочке, а если ответил хуже, то тебе гарантирована «двойка». Все оценки с бумажек (или кому-то двойки вместо них) он выставлял после этого в журнал.

На этот раз все с готовностью писали замечания в свои дневники.

Я знал, что у многих из нашего класса родители не воспринимают всерьез эти странные записи, сделанные ученической рукой. Но моя мама болезненно реагировала на любые замечания, на любые плохие отметки. Поэтому я не стал ничего писать, хотя это и было опасно. А глядя на меня, и Вовчик ничего не написал.

Проклятье прошелся по рядам, расписываясь в дневниках под замечаниями. Дойдя до нас с Вовчиком, он посмотрел в наши дневники, потом пристально посмотрел на нас, грозно шевеля бровями.

— Хорошо, — мрачно проговорил он. — Можете не писать. Но тогда марш к завхозу за щеткой, порошком и водой — будете отмывать доску!

В общем, пока Георгий Иванович вел урок, мы скоблили доску на потеху всему классу. Вовчик еще и специально смешил всех, строя рожи учительской спине. Под конец он так осмелел, что когда Проклятье привстал, что-то объясняя, Вовчик сунул ему на крышку стула мыльную тряпку, которой тер перед этим доску. Надо ли говорить, что произошло, когда наш грозный учитель обнаружил под собой сюрприз. После целого шквала криков и проклятий мы с Вовчиком были оба схвачены за ухо (очень даже больно) и грубо вытолканы из класса.

«Проклятье!» — хотелось крикнуть мне от обиды. Это нас, семиклассников, вывести за ухо, точно каких-нибудь пятилетних шкетов!.. На глазах у девчонок!..

И где справедливость? Я не участвовал в натирании доски парафином, но мне пришлось ее отмывать. Я не подкладывал тряпку на стул географа, но был так унизительно наказан. А все эти замечания в дневник под диктовку, все эти ругательства!.. Короче, я решил Проклятью отомстить. Осталось лишь дождаться подходящего момента.

И вот однажды, уходя из класса, Проклятье был до того сердит, что забыл на столе глобус и классный журнал. Я понял, что лучший способ расквитаться вряд ли представится. Быстро подскочив к столу, я открыл журнал на странице «география» и внизу на свободном поле написал «замечание».

«Я плохо вел урок географии. Прошу меня наказать», — вывел я, подделываясь под почерк Георгия Ивановича.

Однако не успел я захлопнуть журнал, как услышал возле самого своего уха:

— Это что еще такое?!

Оказывается, я так увлекся, что не заметил, как в класс заглянула наша классная руководительница Жанна Аркадьевна по прозвищу Жанна д’Арк. Она стояла рядом со мной, вытаращив глаза, и не находила от возмущения слов.

— Да это… Да как ты смел?!. Да это ЧП! Шамахов, да ты хоть понимаешь, что ты сотворил?! Это криминал!

Да, я уже начал это сознавать. Но было поздно.

— Так, Шамахов. Сразу же после уроков — в учительскую, будешь отвечать перед всем педсоветом. А завтра в школу — вместе с родителями.

И Жанна д’Арк удалилась вместе с проклятым журналом.

Стоит ли говорить, в каком невеселом состоянии духа я плелся к учительской. Что теперь будет? Ясно, что влепят «двойку» по поведению, позвонят родителям… А может, и вообще из школы выгонят? Моя мама этого не перенесет. Медленно приблизившись к учительской, я остановился в нерешительности. И вдруг услышал из-за закрытой двери громоподобный голос учителя географии:

— Проклятье! Кто вас просил?! Я сам оставил журнал! И я сам разберусь с этим делом!

После этого послышался недовольный многоголосый гомон, но слов было не разобрать. Затем опять раздался рев Проклятья:

— Это не преступление! Да, озорники, на то они и мальчишки! А вы сразу: исключать! Вспомните себя в их возрасте! Я разберусь сам! Без вас и без родителей!

В следующую секунду дверь распахнулась, и передо мной возникла высокая нескладная фигура Георгия Ивановича. Волосы его были еще сильнее, чем обычно, всклокочены, костюм еще заметнее помят, а глаза сверкали адским гневом.

Я втянул голову в плечи, ожидая, что сейчас мне достанется по первое число. Но учитель, подойдя, положил на мою виноватую голову свою большую твердую ладонь и проговорил хотя и сурово, но как будто немного по-дружески:

— Шагай домой, брат. И не переживай. — Он грубовато подтолкнул меня в затылок. — И учи климат Евразии. Буду спрашивать. Поблажки не жди!

Ничего особенно не изменилось с того дня. Проклятье по-прежнему свирепствует и колотит стулом об пол. Мои одноклассники по-прежнему побаиваются его, но все равно подстраивают ему всякие каверзы, от которых он еще сильнее бушует.

Вот только я перестал садиться за первую парту и подсказывать Георгию Ивановичу. Да и вообще перестал называть его Проклятьем.

Следующая страница

Андрей Неклюдов		Художник Ольга Граблевская
Страничка автора		Страничка художника