Ласково светило солнышко. Мягко ступали по теплой земле парусиновые туфли академика Пятитомова, прихватившего на всякий случай зонтик, постукивали сандалеты профессора Синицына, шуршали по песку босые ноги Сережи. Каждый думал о своем.

«Отличное время — каникулы!» — думал Сережа.

«Прекрасная пора — отпуск!» — думали ученые.

Так, неспешно шагая, спустились в ложбинку, не заметив, как на небе сгустились тучи. Стало накрапывать.

— Скорее на пригорок, — крикнул профессор, — под сосны!

Так они с Сережей и поступили.

— А я тут пережду, — сказал академик и раскрыл над головой зонтик, — это ненадолго.

Но дождь как хлынул! Академическая ложбинка стала заполняться водой. Минут через пять Пятитомов-старший оказался по щиколотки в глинистой жиже.

— Боже мой, какое непостоянство и какая грязь! — воскликнул академик.

— Ты бы еще про регентство вспомнил, — откликнулся с пригорка профессор.

— Оставь исторические аналогии при себе, — буркнул Пятитомов, переминаясь с ноги на ногу, а Сережа заинтересовался, что это за штука такая — регентство.

— Временное правление в монархическом государстве, — дал справку дедушка.

— Например, — подхватил профессор, — когда во Франции в 1715 году умер престарелый Людовик Четырнадцатый, переживший всех своих детей и внуков, законным претендентом на престол оказался правнук покойного. Его и возвели на трон под именем Людовика Пятнадцатого. Новому монарху едва сравнялось пять лет. Поэтому реально страной управлял его дядя, герцог Филипп Орлеанский, назначенный регентом. Он объявил политическую амнистию, восстановил уничтоженные при предыдущем царствовании права парламента, даже поощрял некоторое вольнодумство. Но вскоре все освобожденные вновь оказались в ссылке, а парламент опять потерял свои права. Регент стал править самодержавно. Это, конечно, вызвало недовольство. Двадцатитрехлетний поэт Франсуа Вольтер, будущий великий философ, написал стихи, высмеивающие самодурство Филиппа. Регент отреагировал быстро: в 1718 году Вольтер был заключен в тюрьму. Его друзья бросились спасать молодого человека. В результате их хлопот Вольтер вышел на свободу — с обязательством принести регенту личные извинения — и отправился в его резиденцию, в Лувр. По дороге светило солнце, но потом полил дождь, и, выходя из кареты, поэт вступил в глубокую лужу. Именно тогда он и произнес свое историческое изречение: «Боже мой, какое непостоянство и какая грязь! Можно подумать, что на небе тоже учреждено регентство!»

Тем временем в дачных окрестностях дождь кончился. Профессор протянул академику, стоящему посреди огромной лужи, большую ветку, обломанную ветром. Ухватившись за нее, Пятитомов-старший выбрался на склон, и все трое отправились домой.

Рубрику ведет Николай Голь

Следующая страница

Николай Голь		Художник Наталия Якубовская
Страничка автора		Страничка художника